Рецензия на книгу

• 

  virridius4 декабря 2016 г.

  Зверь ли?

  Данная рецензия представляет собой по большей части продукт моего личного осмысления данного произведения, чем пересказ и оценку непосредственно сюжета, в том числе включает некоторые философско-религиозные теоретизирования, не содержащиеся в книге, равно как и полемику с теориями автора.

  
  В христианской антропологии имеет место такая изумительная, на мой личный взгляд, и довольно поучительная легенда появления злобы и агрессии в мире природы. Согласно этой метафизической концепции, подобно тому как человек был создан по образу Бога, так и Природа с ее животными является отображением архетипического Человека (а отчасти и других разумных творений Божиих, Ангелов и т. п., но для краткости я буду говорить только о Человеке). Различные звери призваны являться живыми воплощениями различных качеств и свойств человеческой сущности. Когда Человек был духом, и Природа была духовной и нетленной. Когда Человек пребывал в мире с самим собой и с Богом, и в мире природных духов царило согласие, никто не убивал и не мучил друг друга. То была иная Вселенная, иной уровень бытия, с совершенно отличными от нынешних категориями пространства-времени и материи-энергии. Но после того как Человек впустил зло в свое сердце, через него зло проникло и в сердце Природы, сделав ее расчетливой и безжалостной. Он отвернулся от своего Творца и Друга, променяв Его Истину и Любовь на услаждение эгоизмом и низменными удовольствиями и тем самым исказил всю структуру связанной с собой энерго-информационной реальности, которая отныне сделалась его темницей. Вместо первичной, духовной и тонкоматериальной Вселенной, начала быть новая, из материи грубой, инертной, стремящейся к минимуму потенциальной энергии и возрастанию энтропии. Она переродилась в Большом взрыве, сопровождавшемся формированием нового пространства-времени и развитием форм бытия энергии по новому типу, затем появились элементарные частицы, атомы, звезды, планеты, эволюция телесной жизни, круговорот болезненных рождений и жестоких смертей, борьба за существование, выживание сильнейших и самых приспособленных к новому царству плоти - за счет гибели и убийства остальных...

  Природа злится, потому что Человек заставил ее страдать. Природа злится, потому что Человек научил ее злиться, сам сделавшись духовно злым. Агрессия, желание властвовать, обладать, подчинять, пожирать - изначально чисто духовное стремление, берущее свое начало в свободной воле высших разумных созданий, а никак не в естестве бессловесных тварей, и лишь впоследствии пропитавшее собой всю изначально подчиненную Человеку область мироздания и прочно закрепившееся там во врожденных инстинктах всех существ. А теперь всю вину за свою кровожадность люди перекидывают на Природу и всякие проявления агрессии, жестокости или дикой нелюдимости именуют "звериными" качествами. А человек, одержимый "необъяснимой" жаждой убийства, соответственно - "человек-зверь". Таковой же все упрощающей традиции объяснения человека животным придерживается и автор сего произведения Эмиль Золя.

  (Термин "зверь" в этой книге в основном служит синонимом "животного", а не "чудовища" или "демона" - хотя последние два варианта, как мне кажется, как раз гораздо лучше многое объясняют и отражают истинное положение описываемых вещей.)

  В своем романе "Человек-зверь" Эмиль Золя задается целью показать "звериное" в человеке. И не в каких-нибудь представителях нецивилизованных народов, а в просвещенных горожанах Франции XIX века. Практически в каждом герое автор выискивает и демонстрирует его животное наследие или то, что он полагает таковым. Он пишет, что в любом, даже самом внешне благопристойном, человеке кроется та или иная разновидность похоти и/или соблазн совершить преступление. Первый из персонажей романа становится убийцей из-за всепоглощающей ревности и собственнической гордыни; его жена содействует ему в преступлении из-за страха за собственную жизнь, пассивности характера и слепого эгоизма; один из второстепенных героев хладнокровно и цинично убивает свою супругу на протяжении нескольких лет, ежедневно подмешивая ей яд в пищу, ведомый страстью сребролюбия; "дева-воительница" не задумываясь жертвует жизнями десятков невинных людей, чтобы отомстить за свою отвергнутую любовь; еще один человек хоть и является одним из самых честных и чистых душой в этом произведении, но все равно тоже "зверь" - потому что живет отшельником в лесу и в порыве праведного гнева может убить того, кого считает негодяем. И наконец главный герой, Жак Лантье, совершенно особый случай: им изначально не движет ни похоть, ни ревность, ни злоба, ни гордость, ни какая-либо корысть или выгода, ни даже идеология. Он - невольная жертва врожденной психической патологии, мании человекоубийства, с которой с самой юности стоически борется и вынужден жить как аскет - ни контактов с женщинами, ни алкоголя, ни иных развлечений, могущих пробудить его неконтролируемую вторую личность, кровожадного монстра. Впервые он смог полюбить лишь ту женщину, что сама участвовала в убийстве, то есть уже сделала то, на что он решиться никак не может, а лишь мечтает и сам страшится этих диких желаний своего второго "я", ибо не способен их объяснить, не способен примирить две свои половинки под единой властью ума и духа, не способен направить свою необычную энергию в благое русло...

  И эти-то персонажи, этот цветник разнообразнейших страстей, они - звери? А может, наоборот, когда животные проявляют подобные склонности, то это их, по справедливости, следует сравнивать с человеком - настоящим преступником? Ведь в отличии от животных он всегда обладает хотя бы частично свободной волей - необходимым условием для любого преступления.

  Получается, что "людьми-зверями" (то есть практически всеми людьми, согласно Золя) движут две главные врожденные страсти: 1) инстинкт размножения и 2) стремление к обладанию желанным и отторжению нежеланного, часто проявляемое в форме агрессии. Если подходить к вопросу с идеалистических, а не с материалистических позиций, то явно, что лишь первый из этих поведенческих мотивов является подлинно и целиком животным (хотя реальные звери не доходят в его удовлетворении до тех степеней похоти и сладострастия, на которые способны люди, и не лицемерят, подобно человеку, связывая и даже отождествляя любовь с плотским совокуплением). Совсем другое жадность, голод и агрессия - ведь они имеют прямые аналоги на духовно-нравственном уровне. В отношении этих врожденных стремлений уже, по-моему, близоруко списывать все на одних только примитивных зверушек. Если инстинкт размножения - от мира сего, от земли, то инстинкт жажды крови, с духовной точки зрения, упал к нам с Небес, вместе с первыми грешниками.

  Кому-то из читающих эту рецензию, вероятно, мои "духовные" объяснения покажутся весьма странными и нелепыми, потому что они "ненаучны", на что замечу, что религиозные объяснения изначально не претендуют на естественнонаучный статус и никак не мешают параллельно описывать вещи и с позиции современных биологии и медицины, в то время как ложные биологические теории - мешают. И как раз такие ложные биологические теории приводятся в этой книге.
  
  Единственное предлагаемое автором объяснение болезни главного героя базируется на недоразвитых бихевиористских учениях, популярных среди позитивистов XIX века, которые с точки зрения науки XXI века неверны и смехотворны. Первая теория гласит, что инстинкт хищного животного, например волка, велит ему постоянно убивать всех, кто попадает в его поле зрения, просто так, на всякий случай (накопленные к настоящему моменту сведения об этологии животных опровергают ее). Вторая теория еще нелепее: первобытный человек был по характеру подобен хищному волку, кроме того, любить и убивать для него было почти одной и той же страстью, и потому для самца человека было естественно по ошибке убить (зарезать, пришибить, загрызть) самку, вместо того, чтобы начать с ней спариваться (современные антропологи, наверно, сочли бы это за анекдот). И в-третьих, причина маниакального расстройства - наследие этих самых древних хищных людей, пожирающих своих самок, да еще и хронически за что-то им мстящих (сейчас подобные психопатологические состояния объясняют совсем иначе)... Меня по-настоящему бесило, когда автор снова и снова повторял эти нелепые претензии на научное объяснение болезненной одержимости его героя, не к месту вставляя их рядом с самыми "вкусными" моментами (такое же ощущение, как когда на самом интересном моменте фильма появляется реклама).

  Однако сила совести главного героя помогает ему противостоять соблазнам преступления, опровергнуть все разумные доводы в пользу убийства по расчету.

  
  

  "Нет, нет, он не станет убивать! Убийство казалось ему чудовищным, невыполнимым, невозможным. В Жаке восставал цивилизованный человек со всеми принципами, привитыми воспитанием, — человек, строивший нерушимое здание идей, передававшихся из поколения в поколение в течение веков и тысячелетий. Заповедь «не убий» всосалась в него тоже с молоком бесчисленного ряда поколений. Его утонченный мозг и развитая совесть с негодованием и ужасом отвергали убийство, как только он начинал серьезно его обдумывать. Да, можно убить бессознательно, в инстинктивном порыве, но убивать умышленно, по расчету и ради собственной выгоды… Нет, нет, он этого никогда не сделает!"

  "Рассудочные доводы не могут сами по себе привести к убийству. Только инстинкт может заставить волка перегрызть горло своей добыче, только страсть или голод могут заставить его раздирать жертву. Пусть совесть и в самом деле только сумма наследственных идей о справедливости, которые существовали у несметного множества предшествовавших поколений, Жак чувствовал себя не вправе убивать и, несмотря на все старания, не мог уверить себя в том, что может себе это право присвоить".

  Вот за это Жак действительно удостоился моего уважения. Что же касается веры автора в онтогенез самой совести как "суммы наследственных идей"... Это первая прочитанная мной книга Золя, и я мало знаком с его личными воззрениями, но похоже, что такова одна из центральных идей его личной философии. Ну что ж с ним поделаешь, с этой его особенностью остается только смириться и дальше не обращать внимания, не позволяя подобным редким вставкам портить наслаждение остальным текстом. В терминологии вышеописанной теории, цивилизованный человек в Жаке побеждает зверя-дикаря. А с точки зрения христианской, высшее доброе начало человеческого духа одерживает верх над соблазном греховного извращения своих стремлений.
  Однако совесть оказывается бессильной, когда разум засыпает, и его сон, как писал Гойя, порождает чудовищ.

  Но если у главного героя совесть определенно дает о себе знать, хотя порой и проявляет причудливое спокойствие, то у большинства других персонажей она вообще с трудом различима. Много колебаний, страха или раздумий ПЕРЕД совершением их преступлений (мастерски описанных колебаний, в них - соль всего произведения) и... практически никакого раскаяния, никаких угрызений совести ПОСЛЕ! Поразительно.

  Эта кровавая страсть, что движет главным героем, страсть обладания чужой жизнью, доводимая до триумфа лишь в отнятии этой жизни, ненависть к нахальности бытия плоти, которая становится прекрасной, только будучи собственноручно заколотой... Наследственный инстинкт первобытного дикаря-хищника, о котором постоянно твердит автор? Хах! Допустим. Но на более глубоком бытийном уровне, я вижу иную основу сей страсти, основу духовную, формирующую в том числе и этот самый инстинкт и выходящую далеко за его пределы. Извращенный духовный голод, направленный не в то русло, искаженная любовь к себе, искаженная любовь к другому, ненависть к оковам из плоти, пленяющим душу, ненависть к низменному миру сему и всему, что его наполняет, мука от невозможности полностью властвовать над собой, изливаемая в судорожных попытках властвовать над жизнью и смертью другого! Такая сладостно-горькая страсть...

  Но Жак об этом не думает - автор пишет, что он вообще не особенно склонен к сложной философской рефлексии. Зато какой простор для рефлексии читателя! По крайне мере для того, который находит в этом "человеке-звере" нечто сходное со своей собственной душой.

  Напоследок, отходя от основной темы моей рецензии-рассуждения, кратко дам оценку всему роману в общем: книга понравилась. И не только подробным описанием маниакальных переживаний главного героя. Чем-то она действительно напоминает произведения Достоевского (моего любимого автора), как пишут в других рецензиях, хотя, конечно, и существенно отличается. Глубоко прописанная психология персонажей, интересный и интригующий сюжет, логичный и цельный от начала до конца, присутствие общей моральной идеи, тонко пронизывающей и направляющей весь ход повествования, хороший слог со множеством искусных метафор. Из деталей второго плана, к примеру, запоминается замечательная "персона" очеловечиваемого и словно бы почти живого паровоза с женским именем Лизон, которая долгое время являлась лучшим другом несчастного Жака, ее машиниста, из-за своей болезни предпочитавшего общество машины человеческому обществу, и описание двух ее эпических аварий. Несмотря на упомянутые единичные раздражающие моменты, пять баллов сие произведение с моей стороны вполне заслужило.

  7

  507