Рецензия на книгу
Собор Парижской Богоматери
Виктор Гюго
Аноним24 октября 2016 г.Про своевременность
И звучит песня. И песня эта прекрасна. И времена осенних дождей за окном, и щекотание нервов - все в этой песне поэтично, мощно и красочно. Вот только уже немного не вовремя.
Книга – великий памятник эпохи литературного романтизма, и, как и в большинстве знаковых произведений Гюго, если уж урод – то урод, если уж красавица – то красавица. Вспомним Гуинплена и Дею в «Человек, который смеется» и посмотрим на «Собор ПБ»: тут тебе и обезумевший злодей-священник, и герой-любовник и пленительная цыганка – все здесь доведено до абсолюта, намеренно подчеркнуто, вычурно, сказочно и мастерски переплетено. И рассуждения автора об отличиях романской и готической архитектуры, описание Парижа от начала его становления, сцена c описанием Людовика ХI, отвлекая, казалось бы, читателя от основной канвы повествования, задают, по сути, тот неподражаемый ритм, на котором и держится литературный стиль Гюго.
И когда семнадцатилетним, беря в руки толстую книгу, вдруг, обнаруживаешь все эти бесконечные отступления, то невольно расстраиваешься, чувствуя, что где то обманут. В 25 – чувствуешь обратное. И низко кланяешься автору за эти описания, высоту и глубину слога, широту познаваемого. Сюжет же воспринимаешь уже более поверхностно, ведь он - наверху, он – обертка, вечная, как люди, как чувства, которые они переживают. Да и что, по сути своей, сюжет? Девочку любит добрый некрасивый мальчик, но девочка его не любит, потому, что девочка любит красавчика в блестящих латах, который любит только себя, ага - ну ничего ведь нового, старо как мир!
Но по законам жанра все должно быть предельно ярко. Все должно балансировать на грани фальши. Как приходя в театр, мы видим актеров, которые умножают переживаемые на сцене чувства вдвое, увеличивают децибелы звука, напрягая при этом все мышцы лица – все в этом действе фальшиво, но все – правда, ведь изображение жизни под час гораздо правдивее самой жизни, не правда ли? Так и в «Соборе ПБ» герои находятся словно бы на сцене, все происходящее – мистерия, великая грустная маска комедии в которой плакать, честно говоря, хочется куда больше чем смеяться. И не случайно, быть может, действие романа начинается именно с театрального представления?
И вот, звучащая на четырехстах страницах, великая мистерия романтизма, поистине прекрасна, безошибочна, стилистически выверена, эмоционально выдержана на каждой странице, звучит как песня. И песня эта прекрасна. Только, к сожалению, совсем уже не вовремя. Потому что времена осенних дождей для тебя давно уже прошли. И на той самой смазливой песне плеер когда то разрядился, а батарейки ты как то покупать не стал.
Изменился ты и изменились книги и то, что цепляло за душу, остается с тобой, но лишь только призрачным эхом, откуда то из глубины доносящимися до тебя звуками. И там, в этой глубине самого тебя, словно на последних страницах романа, Квазимодо обнимает свою Эсмеральду, навечно погребенный и обратившийся в прах, под грузом твоей маленькой, личной Вечности.4147