Рецензия на книгу

• 

  Аноним20 сентября 2016 г.

  "-Вам, кажется, нравится быть рабом своих страстей.
  

  • Я раб своих страстей поневоле, мне это совсем не нравится, - рассмеялся Филип."

  
  

  Очень сложно писать что-то о таком произведении, сложно уложить мысли о прочитанных почти семистах страницах в небольшое эссе, сложно передать эмоции, которые я испытывала по мере прочтения романа, а это заняло у меня около десяти дней. За эти десять дней я как будто бы прожила ещё одну жизнь. Так часто говорят те, кто читают книги, но порой это лишь слова, однако, читая "Бремя страстей человеческих", ты либо бросишь книгу в начале, либо дойдёшь до конца с полной уверенностью, что будь у тебя девять жизней, одну из них ты безвозвратно отдал этой истории.

  Нам удаётся заглянуть в жизнь самого обычного и заурядного человека по имени Филип. В раннем детстве он теряет родителей и воспитывается у своего дяди - чёрствого и достаточно жадного священника и его жены. У главного героя есть один физический недостаток - он хромой. Это приносит ему немало трудностей, разочарований и боли. Читая первые сто страниц романа, пытаешься подавить ком в горле, который встаёт всякий раз, когда сердце пронзает жалость к этому малышу, которого почему-то жизнь обделила любовью и лаской, дружбой и пониманием.

  Постепенно он взрослеет, многие его взгляды меняются, он увлекается то одним, то другим, но так и не может понять, чего он хочет от жизни, пока не приходит время определяться, так как деньги, оставленные ему родителями не бесконечные, да и возраст уже не тот. Знакомо, правда? Честно говоря, вторую сотню страниц я временами скучала и уже думала, что, чёрт возьми, Моэм не оправдывает моих надежд, а ведь "Театр" был так прекрасен. Да тут ещё Филип вырос в какого-то малоприятного молодого человека, который совершенно перестал мне нравиться. А взаимоотношения главного героя с Милдред меня отчаянно раздражали. Мне хотелось оживить её и придушить собственными руками.

  Но постепенно я начала понимать, что раздражает меня всё то, что находит отклик в моей душе. Я ненавижу свои хе слабости, которые так точно подмечает автор, недаром же роман называется "бремя страстей". "Человек принимает решение, но, когда наступает время действовать, он бессильно склоняется под бременем своих инстинктов, страстей и ещё бог знает чего."

  Так, медленно, но верно я привязалась к герою этой книги, а его духовный рост и развитие всё больше и больше задевали струны моей души. Здесь есть практически всё - рассуждения о самоубийстве, религии, искусстве, разочарованиях любви, бедности, смерти. Через сотни ошибок, Филип приходит к одному единственно правильному для него решению. Менясь, он уже не вызывает ни жалости, ни презрения, он становится личностью, которую есть за что уважать, даже если не разделяешь его убеждения.

  
  "Он принимал своё уродство, которое так калечило его жизнь; он знал, что оно ожесточило его душу, но именно благодаря ему он приобрёл благотворную способность к самопознанию. Без неё он не мог бы так остро ощущать красоту, страстно любить искусство и литературу, взволнованно следить за сложной драмой жизни. Издёвки и презрение, которым он подвергался, заставили его углубиться в себя и вырастили цветы - теперь уже они никогда не утратят своего аромата. Он понял, что гармония, совершенство - редчайшее явление на свете. У каждого - свой недостаток, телесный или духовный; он перебрал в памяти всех, кого знал (весь мир - это больница, тщетно искать в нём гармонию): перед его мысленным взором прошла вереница изуродованных тел, искалеченных душ, больных физически - сердцем или лёгкими, больных психически - с атрофией воли, со страстью к алкоголю. Его охватило глубочайшее сострадание к ним всем. Они ведь были беспомощными орудиями слепого случая. Он прощал Гриффитсу его предательство и Милдред - муки, которые она ему причинила. Что они могли с собой поделать? Мудрость в том, чтобы брать от людей хорошее и быть терпимым к дурному. В памяти его возникли слова умирающего Бого: "Прости им, ибо не ведают, что творят".

  8

  77