Рецензия на книгу

• 

  Аноним28 августа 2016 г.

  Пока есть жизнь, есть и счастье.

  Небольшое лирическое отступление.
  

  Все-таки хорошо, что и эту книгу мне повезло прочитать, когда школьная программа уже скрылась за горизонтом. «Войну и мир» тогда у нас заменили на более короткий двухтомник «Анны Карениной», поэтому в дальнейшем о Наташе Ростовой и Пьере Безухове мне представлялось возможным услышать только в контексте анекдотов. И то, надо признать, не самых достойных ушей дворянского общества :)

  Хватит ли слов описать, сколько тем для размышления заключило в себя это произведение? Ярко выраженный исторический роман, сменяющийся сценами с любовным романом, порою доходящим до сентиментализма; пронизанный философскими размышлениями, каждое из которых, может претендовать на самостоятельное эссе. Обязательно следует отметить, что роман во многом биографичный и потом по прочтению, было невероятно интересно открывать в героях, уже ставшими родными, прототипы из близкого окружения Толстого. Мановением пера Толстые превращаются в Ростовых, Болконские легко прочитываются в Волконских – все это напоминает бал-маскарад, когда фигура узнаваема, а лицо, прикрытое маской, слегка сбивает с толку в точном узнавании. Но иногда ошибиться было трудно, особенно запомнилось, как в описаниях княжны Марьи чувствовалась теплая память о покойной матери, в которой буквально ощущалось, как Толстой любуется этим схожим образом, будто разглядывает его взаправду.

  Продолжение рецензии в 2-х томах

  Теория большого взрыва.
  Мне показалось, что у эпопеи Толстого был схожий путь написания с «Братьями Карамазовыми» Достоевского. Оба романа возникли из небольших рассказов, которые первоначально задумывались, как «предтечи» других романов, которые так и не были впоследствии написаны. Их авторов посещает одна и та же идея ретроспективы, что для настоящего раскрытия образов главных персонажей хорошо бы было бы начать задолго до задуманных событий, чтобы показать весь путь духовного становления главного героя, первопричины, превратившие его именно в того человека, которого мы увидим перед собой сейчас. Каким бы мы видели Пьера и как воспринимали отстаиваемые им убеждения, если бы никогда не знали, какое влияние на него оказали Андрей Болконский или Платон Каратаев? В «Декабристах» уже предстает другой Пьер, уставший, смирившийся, покиданный жизнью, мало имеющий общего с тем неудержимым юношей, способным привязать постового к спине медведя. Таким образом, благодаря одной незаконченной повести появилось масштабное историческое исследование и художественный роман в одном лице, который имеет силу поражать и вдохновлять до сих пор!
  Один человек в таком сложном мире, в котором бурей вершится история – в чем его назначение, где его место? Какова роль свободы, нравственности, веры в судьбе человека? Ложь в обличии правды, и правда, замаранная ложью.

  Андрей Болконский и Пьер Безухов.
  Не смогла воспринимать двух этих персонажей по отдельности, связаны они для меня, две эти противоположности. Князь Андрей не приверженец морализаторских разговоров, скорее даже противник любого проявления демагогии, предпочитающий слову дело, в то время как Пьер, в больше мере, «теоретик», переполненный не озвученными мыслями и идеями, слабо представляющий их воплощение, этакий "бездомный философ" (простите, шутка). Не редко я задумывалась над вопросом, что питает дружбу между князем Андреем и Пьером? Иногда в разговоре складывается впечатление, что Андрей всегда занимает позицию «свыше» над Пьером – дает ему выговориться и мягко увещевает в обратном. Эту дистанцию даже подчеркивает их обращение друг к другу – Пьер всегда обращается к Андрею с глубоко почтительным «вы», в то время как Андрей – с неизменным равным «ты». Единственным ответом на мой вопрос, была мысль, что при некоторой разности их мировосприятия, Пьер и князь Андрей в своих идейных изысканиях стремились к одной цели – к истине, к правде устройства этого мира, в какой-то мере, к пониманию окружающего их общества, но главное, к самопознанию и определению своей роли в жизни. Андрей понимал это на собственном опыте, ощущая и анализируя окружающую его обстановку, Пьер же пока только начинал постепенно приближаться к этому душевному кризису, в котором уже пребывал его друг. Он не видел, к чему стремиться в жизни, что на самом деле важно, но отчаянно хотел найти. Словно два заблудших путника, бродят они во тьме, слепо шаря в поисках выхода, и что озаряет их путь, дает им надежду, выводит из мрака? Любовь.

  Наташа Ростова.
  Толстой признавался, что Наташа - его любимый персонаж в «Войне и мире», (что, совершенно субъективно, совершенно не радует). Наташа самый чувственный персонаж, легкий, бездумный, ее непосредственность местами граничит с глупостью. Любимица родителей, ни в чем не знающая отказа в, поначалу, довольно богатой семье, Наташа, не видевшая и не знавшая горя, лучится ослепительным и таким простым счастьем, способным заразить кого угодно. Наташа - сама искренность, чистота, возможно ли быть более влюбленной в жизнь, чем так, как она? Князю Андрею, а позже и Пьеру, Наташа видится как девушка, наделенная почти идеальными качествами и с силой наделить ими их, что и тянет их к ней, познать это чувство свободы души. Казалось бы, нет в этой девушке загадки, вся она раскрыта, как на ладони. И какова ирония, что полностью настоящую Наташу и Андрей, и Пьер узнали только в конце, после ее сокрушительного падения, чуть не стоявшего ей чести, когда Андрей думал, что разлюбил, и когда Пьер полюбил, потому что разглядел то, по-настоящему сильное, высокое и потому бесконечно прекрасное!

  Как я уже оговорилась, персонаж Наташи Ростовой лично мне был не приятен. Поначалу, я воспринимала его с нежным терпением, как воспринимают чужих расшалившихся детей, но осадок неприязни появился к четвертому тому. Я вижу ряд следствий подтверждающих, что именно эмоциональная раскрепощенность Наташи погубила и Андрея, и Анатоля Курагина. Казалось бы, за что тут жалеть Анатоля, после совершенного им, но не могу отделаться от мысли, что как бы ни был виноват этот баловень судьбы, участь, выпавшая ему после инцидента с Наташей, стала его в разы превышенным искуплением.

  Эпилог, достойный пятого тома.
  Честно говоря, эпилог, освещающий один из семейных вечеров повзрослевших героев в 1820 году, навивает печальные мысли. Именно теперь становится видно, что князь Андрей и Наташа Ростова могли оказаться совсем не парой в совместной жизни. Наташа занимает в семье активную, доминирующую роль и, чтобы отставить сомнения читателя, Толстой уточняет, что Пьер становится именно подкаблучником жены. Вряд ли подобное отношение потерпел бы князь Андрей, а уж такой у Наташи характер. Пожалуй, только Пьер может оставаться в таком положении спокойным и даже по-своему счастливым, так как растолковывает такое отношение Наташи без уязвления собственной гордости. Кто бы мог подумать, что пара, казавшаяся такой диссонансной, как дельфин и русалка (простите за плоский юмор), может оказаться такой подходящей по ходу совместной жизни? По крайне мере, не я.

  Достаточно сравнить первое действие в гостиной Ростовых в первом томе и эпилог, как чувствуется, что сменилось другое поколение, (те, кто были детьми, теперь сами нянчат детей), насколько с возрастом изменились их отношения между собой. Когда-то пришедшее в семью Ростовых горе изменило их уклад – нет больше легкой простоты отношений, естественного света радости, наполнявшей их дом каждый новый день. Не осталось даже следа дружбы того молодого поколения, которое задавало тон тем отношениям. Даже речи нет о Борисе Друбецком, который в свое время рос на попечении Ростовых, о нем же и не было упоминания, когда все как могли, старались помочь Николаю разобраться с долгами. Теперь то он сделал карьеру, сложил выгодную партию, приобрел состояние – мог бы если не помочь бывшим благодетелям, так хотя бы просто поддерживать отношения, по-дружески, ведь не чужие.

  Далеко, на задний план уходит одинокая Соня, тихая тень на празднике жизни Ростовых и Безуховых. Хочется посетовать, как несправедливо с ней обошлась жизнь, но она сама выбрала такую участь - жить старой девой и воспитывать детей любимого человека от другой. С появлением в доме княжны Марьи, Наташа ведь совсем отдаляется от Сони, будто та виновата в чем перед ней. Наташа была спасена благодаря Соне в первую очередь, даже сильно обидевшись, Наташа просто обязана была простить ее потом. Потому что если бы поняла, что Соня поступила так не из зависти и не со зла, а ради защиты Наташи руководствуясь искренними сестринскими чувствами, непременно простила бы. Слова Наташи о сравнении Сони с пустоцветом жестоки и нелепы, «Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствовала бы этого, как чувствовали мы», говорит Наташа. Княжна Марья самый схожий с Соней персонаж, они обе кроткие, терпеливые, рассудительные и самоотверженные – они обе ни задумываясь смогли отступить от собственного счастья ради другого. Это Наташа не смогла бы чувствовать так, как Соня, но княжна Марья смогла бы, и зря Наташа с ней равняется этим «мы».
  Этот «пустоцвет» любил так, как Наташа не умела при всей своей всецелой направленности на любовь. Ведь как всем было выгодно, если бы Соня все-таки приняла предложение Долохова – порадовались бы Ростовы сбыв с рук бесприданницу, выдохнул бы Николай, начинавший чувствовать груз своих обязательств перед ней, сама Соня могла бы зажить своей жизнью, своей семьей. Но это все если бы… Соня из тех, кто любит раз и на всю жизнь – безропотно и верно. Горы двигают такою любовью! Пожалела ли Соня позже, после женитьбы Николая, о своем отказе? Уверена, что ни разу.

  Заканчивается эпилог вещим сном Николеньки – не слишком символичным, но понятным. Прямая дорога Николеньке в ряды декабристов, который в своем эмоциональном запале невероятно похож на Петю Ростова. Такого не удержишь в четырех стенах. Как я уже упоминала в самом начале, известно, что Толстой планировал продолжать писать «Войну и мир» вплоть до событий 1856 году, так как отсюда, по самому первоначальному замыслу Льва Николаевича, должно было начаться повествование романа, и от чего, в итоге остались три, так и недописанные повести «Декабристы». Представляя Пьера рядом с Николенькой, например, в контексте восстания, какой-то волнительный трепет берет от того, как могла бы развиться эта история, какой бы новый оттенок приобрел образ Безухова. Точно такое же чувство мне довелось испытать, впервые когда-то узнав про аналогичный замысел у Достоевского, который собирался продолжить историю Алеши Карамазова (в сопровождении юного Коли Красоткина) до времен революции. Как оно могло быть, какую бы новую глубину для себя могли приобрести эти романы? И это была бы уже совсем другая история.

  43

  1,9K