Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 июня 2016 г.

  Франсуа Рабле: Гаргантюа и Пантагрюэль: "... развлекайтесь и - телу во здравие, почкам на пользу - веселитесь...!"

  Читатель, друг! За эту книгу сев,
  Пристрастия свои преодолей,
  Да не введет она тебя во гнев...
  Франсуа Рабле. К читателям
  

  Когда-то я для студентов первого курса читала лекции по средневековой литературе… Пытаясь их заинтересовать периодом и текстами, - что греха таить, - слишком сложными для восприятия большинства 17-18-тилетних, - я разыскивала разные интересные факты об эпохе, писателях, книгах. Лекция о Рабле всегда шла на ура, чего не скажешь о самой «Повести о преужасной жизни великого Гаргантюа и т.д., и т.п.» — я и сама-то критику по великому роману читала с куда большим интересом, нежели сам бессмертный текст. Но, к чему, бишь, я?.. — Мне удалось разыскать несколько стихотворных отзывов и размышлений об этой «книге, полной пантагрюэлизма». Они, мне кажется, будут здесь куда уместнее, нежели мои собственные корявые рассуждения.
  Итак, 3 отзыва, если не разных веков, то уж точно разных народов cum commento — прошу любить и не жаловаться!

  I: Уж не помню где, нашла упоминание о публикации полного текста «Гаргантюа и Пантагрюэля» в Нидерландах, в самом начале XVII столетия. Книгу предварял — кроме авторского обращения «К читателям» и авторского же предисловия — латинский эпиграф, видимо, издателя, из которого следует явственно, что тот был самым настоящим шалопаем и «добрым учеником» магистра Алькофрибаса Назье. Эпиграф написан элегическим дистихом, но с легким нарушением ритма в первом стихе. Я попыталась передать особенности оригинала в собственном переводе:

  
  Книгу сию, как бутылку, открыв, получи наслажденье и пользу!
  Да не подумаешь ты: автор алкаш и осел!
  (неизвестный автор, начало XVII в., Утрехт, Нидерланды)

  II: Это великолепное хокку Кадзуо Ватанабэ, японского литературоведа, знатока и переводчика Рабле на японский язык. Я не читаю по-японски, но многоуважаемый Ватанабэ-сан, к счастью, написал это трехстишие по-французски — мне легко удалось получить подстрочник от коллег с кафедры романской филологии. Интересно, что автор использует здесь технику самого Рабле, нередко смешивающего в пределах одной строки несколько языков, живых, мертвых и даже изобретенных им самим: в французский текст стихотворения включено несколько японских слов, написанных иероглифами (хорошо, что Кадзуо Ватанабэ позаботился о самом подробном комментарии):

  
  Выпив сакэ, размышляю над книгой Рабле
  Не думай с презреньем,
  что неглубок сакадзуки:
  В сэйсю зернышки перца!
  (Кадзуо Ватанабэ, конец 1960-х гг., Токио, Япония)

  III: На последнее четверостишие я наткнулась совершенно случайно, благодаря своей любви к арабистике. Т.А. Шумовский, один из видных советских арабистов, много занимался арабской поэзией (на мой взгляд, его переводы из Атааллаха Аррани, ширванского поэта XV века, великолепны, и хотя я не в состоянии оценить их близость к подлиннику, за стихами рубаи встает образ замечательного человека и большого поэта). Его же перу принадлежат статьи-воспоминания о забытых востоковедах, стоявших у истоков этой науки в Советской России. Так, в издании «Неизвестные страницы отечественного востоковедения» я нашла его статью об арабисте Иване Платоновиче Кузьмине. Там-то мне и попались эти четыре строки, — черновик, набросанный молодым талантливым ученым, к несчастью, рано умершим, среди заметок о главном предмете его научных интересов - Абу Бакре Ибн Туфайле, испанском философе XII века…

  
  Коль нет друзей, чем заменить вино?
  Коль нет таланта, как воспеть вино?
  День без любви и без вина потерян…
  Коль книги нет Рабле, — чем возместить вино?
  (И.П. Кузьмин, 1922 г., Петроград, Россия)

  4

  117