Рецензия на книгу

• 

  BlackGrifon30 июня 2016 г.

  Сон про сон

  Понимание второго тома «Кукольный домик» саги «The Samdman. Песочный человек» приходит в конце. В последнем выпуске арки Нил Гейман взял и всё рассказал практически прямым текстом – зачем ему была нужна в общем-то незатейливая история Розы Уокер, которая обрела бабушку и брата. Зачем нужен конгресс убийц (ну, кроме эксперимента с жанром). Даже жемчужинке, выпуску «Люди доброй удачи», находится место в общей концепции, если хорошо пофантазировать.

  Люди, создания ночи, мифологические существа и прочая нечисть – куколки в домике, которыми кто-то играет. Казалось бы, в «Потерянных сердцах» всё возвышается до космического пафоса. В диалоге Морфея со Страстью возникает дивный антропцентричный парадокс, заставляющий читателя передернуть плечами от мистического холодка. Сон уверен, что Вечные – лишь игрушка в руках людей, тогда как Страсть… в общем «не чувствует себя куклой». Получается забавно: Гейман как бы подчеркивает, что его персонажи – это именно персонажи художественного мира, постмодернистской игры, порождения человеческой фантазии, которые вырываются из-под власти хозяина.

  Оправдывая свои проступки и грехи, человек наделяет свои же чувства и эмоции некой божественной непреодолимой силой. Особенно симпатичен, как уже говорилось, выпуск «Люди доброй удачи». Хотя сюжет здесь прост и наивен, когда герой получает вечную жизнь (а точнее, Смерть не приходит за ним), испытывает взлеты и падения, потери, но соглашается жить веками, и даже приручает Сон как друга, что противоречит большинству подобных сюжетов в мировой литературе, где бессмертие для человека – проклятье. И намек на Ибсена с его Норой, видимо, очень поверхностный. Ни «женский вопрос», ни «мужской мир» как-то не проясняется.

  И, если честно, всё это выглядело бы умозрительной забавой, если бы не рисунок Майка Дрингенберга и Малькольма Джонса III. Как и во многих графических романах, вырвавшихся за пределы инфантильной индустрии развлечений, аттракциона, в «Сэндмэне» рисунок становится искусством на стыке иллюстрации и анимации. Это не только наивные звуки, записанные буквами, но и движение, переходящее со страницы на страницу, заставляющее читателя-зрителя сменить ракурс, фокус и вообще застыть взглядом на каком-нибудь гипнотическом решении. А здесь очень чувственным образом сочетаются фотографическая графика, классический рисунок, коллаж.

  Игра с цветом позволяет создать магический объем, когда в мир цветного экшена вторгается бледный, практически черно-белый Морфей. Вот кинематограф никогда не добьется такого – эффект всё равно будет нарочитым, а в мире изобразительного искусства это неповторимо.

  2

  81