Рецензия на книгу

• 

  saschchen22 июня 2016 г.

  Мне очень понравился Письмовник. Поэтому я с нетерпением и азартом принялась за Венерин волос, предвкушая уже удовольствие, которое получу.
  Но теперь, прочитав эту книгу, я могу сказать, что вначале чтения ее содержание показалось мне более внятным, чем по завершению. Но тем не менее по ходу чтения все время возникают мысли, которые иногда звучат в унисон с автором, иногда понимаешь, что для анализа ты еще слишком мал и несведущ. Вначале в большей степени читаешь на одном дыхании, думая – вот оно, наконец. Книга, которая вызывает столько мыслей, в которой такие красивые сравнения и метафоры, при чтении которых получаешь эстетическое удовольствие и захватывает дух. Автор книги бесспорно - Мастер Слова. В конце книги просто несколько больше сумбура, приходится уже пробираться через слова как через колючки ежевики. Продираешься, и местами непонимание нет-нет, да и прорвется, и что-то становится ясно, вот правда, «в эту прореху может вывалиться что угодно, хоть древние греки».
  Вот Швейцария, куда так все хотят попасть, – это Рай. Но в этот рай никого не пускают, какую историю своей жизни ни расскажи. В роли святого Петра - пунктуальный непробиваемый чиновник эмиграционной службы – «вершитель судеб». С ним рядом службу свою несет толмач, который сумел оказаться в раю, он как мост, объединяющий разные берега, разные страны, разные языки.
  А вот Россия, это ад. Там параллельно развивается история с чемоданчиком, в котором лежат компрометирующие материалы, из-за которых многих людей жестоко убили. Но даже эта история не является пропуском в Рай.
  «Что, швейцарцы, что ли, лучше русских? Предки мои, что ли, были хуже ваших? Может, они не хуже, а лучше: у вас тут за окном Освенцим дымил, а вы радовались жизни и размножались. А мой дед против фашистов сражался, на фронте руку потерял. А мать у меня, между прочим, учительница, всю жизнь детей географии учила, а что заработала? Пенсию? Х… с маслом она заработала! Так с этой пенсией она у вокзала ночью водку с рук продает.»
  «А я тоже человек». И тоже право имею, и почему вы в раю, а не я?
  Очень актуально это звучит сейчас, на фоне эмиграционного кризиса в Европе.
  Но объясняется, что в этом мире не могут быть счастливы все одновременно.
  «И если вам и вашей маме хорошо, то и надо этому радоваться. И если где-то война, то тем более нужно жить и радоваться, что ты не там. И если кого-то любят, то всегда будет тот, кого никто не любит. И если мир несправедлив, то все равно нужно жить и радоваться, что не сидишь в вонючей камере, а идешь на свадьбу. Радоваться! Наслаждаться!»
  «Это как со счастьем. Раз всем быть счастливыми все равно невозможно - значит, счастлив должен быть тот, кто сейчас может. Надо быть счастливым сегодня, сейчас, несмотря ни на что. Кто-то сказал, что не может быть рая, если есть ад. Якобы невозможно пребывать в раю, если знать, что где-то существует страдание. Ерунда.»
  «Чем сильнее где-то несчастье одних, тем сильнее и острее должны быть счастливы другие.»
  «Если где-то на этой земле раненых добивают прикладами, значит, необходимо, чтобы в другом месте люди пели и радовались жизни! И чем больше смерти кругом, тем важнее ей противопоставить жизнь, любовь, красоту!»
  Но может быть, это и не главное – чтобы все были счастливы, это совсем необязательно. Ведь только кажется, что мы все сами по себе, нет, мы одновременно и одно целое - люди умершие, живущие, люди еще не рожденные, все счастливые сейчас и все обездоленные и несчастные – это один единый живой организм, одна божественная материя, «плевок бога», летящий через Вселенную. И даже армейский дед, шлепающий себя резинкой от трусов по животу, унижающий духов, тоже может быть частью божественного. Ведь и в его плевке может сейчас «лететь вселенная», а все унижения, которые он олицетворяет, окружающая нас грязь, боль, все, что вызывает в нас ненависть вместо любви – это придуманная богом инициация, «ритуал мужества», это нужно просто принять и перестать сопротивляться. Потому что, хотя Бог – это любовь, ненависть тоже включена в этот всемирный единый сплав. И иногда уже не разберешь, где любовь, а где ненависть, где добро, а где зло - «борьба со Злом бессмыслена», «только дикари верят в борьбу добра против зла.»
  Ненависть=любовь? Любовь=бессмертие? «И умереть совершенно невозможно, если любишь.» Ведь «бессмертие начинается у женщины между ног».
  Ксенофонт ведет греков к морю бессмертия Талассе. По дороге к ним присоединяются выселенные со своих родных мест чеченцы. Ведь мы все живем в одно время.
  Еще писатель тоже может дать бессмертие - “Так ты исчезнешь, а вот если я тебя запишу - ты останешься”.

  Одной из многих параллельных историй является дневник Изабеллы Юрьевой, здесь как раз-таки все понятно и поэтому читается на одном дыхании. И ее смерть в собственных фекалиях после такой яркой жизни явилась заключительным аккордом для книги и начальным для чьего-то рождения и новой жизни. Всё тоже бессмертие. Рождение - это смерть, смерть – это рождение, все непрерывно, Бог в каждом из нас, в каждой нашей клетке, которая готова переродится, чтобы жить дальше в этом безвременьи и мировом вареве. А больше всего бессмертия в обычной травке-муравке, корни которой вечны, а сама она исчезает-отмирает чаще и быстрее людского водоворота.
  Остальные истории запутаны, перепутаны, неоднозначны. Тут и личные драмы толмача, которые переплетаются и врастают в другие истории, и переселение чеченцев, и последняя чеченская война, и воины-интернационалисты, и Дафнис и Хлоя, и Кир, и «древние греки», и все это может оказаться здесь и сейчас, ибо нет времени и пространства, мы – лишь мимолетный, и одновременно вечный фрагмент в этом великом пазле бытия; «человеческое тело вытянуто во времени - и таким образом всюду заполняет собой пространство».
  И на фоне этих историй основные, вечные, бессмертные понятия - Бог. Смерть. Любовь.
  “Бог это то, без чего жизнь невозможна.”
  «Жизнь - это натянутый лук, а смерть - это полет пущенной стрелы.»
  «Жизнь - это струна, а смерть - это воздух.»
  «Всеобщая смерть - это утешительная справедливость. Страшно умереть, потому что обидно отстать - другие пойдут дальше и увидят то, что для тебя навсегда останется скрытым за поворотом. Поэтому самое обидное в Апокалипсисе - что его не будет.»
  «Все имеет свою цену: за счастье - горе, за любовь - роды, за рождение - смерть”.»
  В конце произведения это все размазывается на атомы и наблюдается как на дип-слайде – отдельные жизни, звуки, слова, Боги, эмоции, чувства, предметы, и мы видим, что «человек, кроме тех нескольких граммов, назови их хоть пыльцой, хоть Богом - от названия ничего не поменяется - не только животное, но и растение, и минерал одновременно.»
  И «кстати, спрашивается, зачем такое обилие каких-то ненужных мелькнувших людей? История маленькая, на всех не хватит.» И автор сам же и отвечает: «Кто ж спорит: главные варежки не могут обойтись без всех этих официантов, продавцов газет, портье, боев в отеле, пляжных фотографов, голосов с кухонь и милицейских шинелей.»
  А про Рим, вечный город, который кто-то просто придумал, как-то уже и не вспоминается: «и Рим спит, город мертвых, где все живы.»

  3

  1,1K