Рецензия на книгу

• 

  Maria_K5 июня 2016 г.

  История гибели одного семейства

  • Эх, господин консул, вам легко говорить! Да нам-то вот охота, чтоб был всеобщий принцип... избирательных прав...
  • Бог ты мой, что за дурень! - воскликнул консул. - Нет, ты подумай, какую ты несешь околесицу...
  • Эх, господин консул, - Корл Смолт несколько оробел. - Так-то оно так, а только нам революция нужна, это уж как пить дать. Сейчас везде революция, в Берлине, в Париже.
  • Ну, так чего же вы хотите, Смолт? Говори же, наконец!
  • Эх, господин консул, я же сказал: республику хотим, так и говорю...
  • Ну и дурак же ты! Да ведь у нас и без того республика.
  • Эх, господин консул, так нам, значит, другую надо.

  
  

  После этого эпизода я окончательно и бесповоротно влюбилась в роман. Тема "грамотных и образованных" революционеров, которым просто надо, чтобы было по-другому, а как именно, они не знают, никогда не потеряет свою актуальность.

  С Будденброками злую шутку сыграло время. Его неумолимое течение и перемены, которые оно сулит. И тяжелее всего пришлось младшему поколению: Томас и Тони видели могущество своего рода, и тем болезненнее ими воспринимался закат этого величия.
  В процессе чтения невольно сравнивала историю Будденброков с романом "Сильные мира сего" Мориса Дрюона. Если у героев Дрюона в порядке вещей было покупать детей, доводить собственных отпрысков до самоубийства, если старшее поколение семьи Шудлеров не желало уступать свое место детям, то семья Будденброков за редким исключением вызывала во мне симпатию и искреннее сочувствие. Это люди, которые не только стремились сохранить внешние приличия, но и за закрытыми дверьми старались вести себя достойно и уважительно по отношению друг к другу. Старший Будденброк передал дело своей жизни консулу Иоганну, который, когда пришел и его черед отойти от дел, сделал то же самое по отношению к старшему сыну Томасу. Иоганн уже смутно предчувствовал надвигающийся крах и возлагал на Томаса самые смелые надежды. И Томас справлялся, пока не осознал, что мир изменился, люди изменились, и как бы он ни желал, он не вписывается в обновленное общество, не успевает за ним. Томас оказался сломленным, а осознание, что и его собственный сын не сможет как-то исправить ситуацию, окончательно добило его. Смерть Томаса символична до боли. Никакие до блеска вылизанные костюмы, никакие изысканные манеры не вернут желание жить и не помогут умереть красиво. Смерть обнажит всех засевших внутри нас демонов, ей нет никакого дела до соблюдения приличий.

  Тони Будденброк мне жаль, пожалуй, больше всех. Милое, наивное дитя, светлая душа, стремившаяся к искренним чувствам. Я не увидела особо сильного давления со стороны родителей Тони в отношении ее первого замужества, как не видела и невыносимых упреков со стороны Томаса касательно второго. Это был ее собственный осознанный выбор, продиктованный чувством долга и давшийся ей нелегко. После обеих неудач семья приняла ее обратно, не отвернулась от нее, и это дорогого стоит. Надежды Тони на счастье дочери, Эрики, также не оправдались. Ума не приложу, за что же Томас Манн к ней так жесток...

  Христиан для меня стал олицетворением современных якобы представителей якобы элиты, которые хотят ничего не делать и быть центрами Вселенной, имея при этом все и всех. Христиан - истинный паразит, и, на мой взгляд, свою учесть полностью заслужил. Единственный Будденброк, который вызвал во мне раздражение и неприязнь.

  Что до маленького Ганно, ему Томас Манн с самого его рождения не оставил никаких шансов на светлое будущее. Он совсем не вписывался в мир, в котором вынужден был жить, и жизнь в таком мире, как результат, не вызывала у него абсолютно никакого интереса.

  Но самыми страшными при прочтении оказались не личные трагедии отдельно взятых персонажей. Больше всего меня пугали мысли о том, что все наши старания не ударить в грязь лицом и оставить потомкам достойную основу для безбедного существования, могут оказаться напрасными. Что все это не имеет никакого смысла. Ведь то, что свято и важно для одной эпохи, совсем необязательно будет иметь хоть какую-то ценность для другой.

  3

  59