Рецензия на книгу
Пятый персонаж
Робертсон Дэвис
Аноним3 июня 2016 г.Если попытаться определить, в какие рамки укладывается творчество канадского писателя Робертсона Дэвиса, то сделать это будет достаточно проблематично. К великому, кстати говоря, разочарованию неистовых любителей водворять писателей и вообще всякое творчество в компанию всевозможных «измов», будь то романтизм, реализм или — наше с вами теперешнее всё — постмодернизм. Такой подход имеет свою несомненную прикладную ценность. Но (как часто случается с очень талантливыми творцами) они выходят за рамки какой бы то ни было определённости. Дэвис представляется именно таким писателем.
В романе «Пятый персонаж» (как и во всей трилогии) нет никакой игры или нарочитых заигрываний с читателем. В этом смысле, конечно, это совсем не постмодернистское повествование. «Пятый персонаж» отличается одновременно реалистичностью, очень тонким психологизмом и, если использовать термины, модернистской устремлённостью к внутреннему самораскрытию героя.Главный герой, от лица которого ведётся повествование (он же тот самый «пятый персонаж»), Данстан Рамзи — человек обычный. А его история почти обыденна. Даже несмотря на почти призрачное присутствие детективной линии. (Книга кончается тем, с чего обычно начинается детектив). История жизни Рамзи не выходит за пределы нашего понимания: детство в глухом посёлке на задворках Канады, обычное-необычное знакомство с миссис Демпстер и их дальнейшее сближение; участие в войне; работа учителем... Но эта обыденность всего происходящего лишь кажущаяся. Мы думаем, что так всегда и со всеми. Со всеми обычными людьми. И мы как будто привыкли уже к тому, что время титанов шекспировской эпохи или эпохи античности ушло; героев нет; святым уже определено своё место; мифы остались в прошлом; договор с Дьяволом потерял свою остроту и злободневность.
Однако Дэвис очень тонко и умно заставляет взглянуть по-другому на жизнь, на саму возможность существования в этом мире, которая определяется степенью вовлечённости человека во всеобщее, его способностью быть проекцией больших или малых событий. Дэвис в этом плане большой мифолог. Он с настойчивостью истинного канадца показывает нам, как миф врезается в жизнь человека, как вообще творится миф и история, разницу между которыми не всегда возможно высказать членораздельно. Каждый человек — это носитель памяти прошлого. Поэтому Дэвис не жалея сил подкидывает нам в романе всё больше и больше мифов: о войне, о святых, о плохих и хороших матерях и сыновьях, о вере, о богатстве. Так, Данстан Рамзи сам побывал внутри мифа, когда из него пытались сделать героя войны.
Будучи ещё ребёнком, Данстан Рамзи, оказывается буквально вовлечённым в туго стянутый клубок событий, где, помимо него, участвуют ещё важные действующие лица: миссис Демпстер, его друг Бой Стонтон (тогда ещё Перси Бойд Стонтон), а также новорождённый сын миссис Демпстер — Пол. Именно эта расстановка сил со всеми виновными и невиновными, пострадавшими и страдающими, наблюдающими и наблюдаемыми приведёт именно к такому течению жизни героев и именно к такому завершению этой жизни.
Роман не предлагает нам ничего типического: типического героя, характера и пр. Они воплощают собой не типы. Это убило бы живое очарование романа. Они — часть вечно подвижной истории, творимого мифа. У каждого более или менее значимого персонажа в романе есть переломный момент в жизни, второе рождение. Дваждырождённые герои — это определение звучит из уст Лизл и получает в романе совершенно оригинальную трактовку. Претерпел ли человек смену имени, стал ли несчастен в браке, выжил ли в войне или после опасной болезни или вообще перерождался много раз (как в случае с Магнусом Айзенгримом/Полом Демпстером/Фаустусом Леграном) — в любом случае, это вызов судьбы, к которому надо прислушаться. Рамзи прислушался — и стал Пятым Персонажем. Вернее, осознал, что он таковым является.
Несмотря на совершенно маргинальных персонажей, в романе утверждается любовь к человеку, приязнь человека к самому себе в любом его состоянии и проявлении, принятие самого себя и других.
«Простите себе, что вы человек. Это начало мудрости, это часть того, что именуют страхом Божьим...» — сказал в романе падре Бласон, экстравагантнейший персонаж романа, alter ego самого Робертсона Дэвиса.
Смотреть рецензию в ЖЖ-версии1450