Рецензия на книгу

• 

  Аноним24 мая 2016 г.

  И снова он это делает. Снова выворачивает мне душу. Снова я не могу ничего читать. Каждая книга Ремарка для меня - настоящая пытка. Каждая новая страница - новая боль, которая разрушает все преграды и заслоны. Я знала, на что иду, когда брала в руки "Трех товарищей". Самая трагическая книга о любви. Книга о настоящей дружбе. Книга о верности. Я все знала заранее, но все равно надеялась: а вдруг у них все получится? Вдруг вопреки всему у этой истории случится счастливый конец? Не случилось. И не случится. Но если можно будет, они снова выберут эту же жизнь. Снова и снова, бесконечное число раз мы все выберем для них жизнь.
  

  
  Всякая любовь хочет быть вечной, в этом и состоит ее вечная мука.

  Самое прекрасное - это жизнь и любовь. И то, и другое порой оборачивается нестерпимой болью, но это не повод отказаться. И того, и другого всегда будет мало. Катастрофически мало времени для счастья отпущено героям. Потерянный, опустошенный войной Робби, для которого без пары стаканов рома немыслим день. Повзрослевший и постаревший Робби, встретивший призрак счастья в промежутке между двумя войнами. Бледное и непредсказуемое счастье по имени Пат, изменчивое и непостоянное, поманившее за собой и ускользающее сквозь пальцы - не удержать. И не отпустить, ведь как можно вернуться к прежней жизни после всего, что уже придумал себе?

  Самое надежное - это дружба и верность. Дружба, проверенная самыми серьезными испытаниями. Дружба, перед которой отступает время и расстояние. Дружба, не раз скрепленная кровью. Перед нами они - три товарища: Робби, Ленц, Кестер. Младший брат, последний романтик, одержимый гонщик. Очень разные, но неразрывно связанные. В их отношениях - множество граней: доверие, понимание, верность, ирония, забота, дурачество, философствование. Три жизни, сплетенных вместе.

  Самое разрушительное - это болезнь и война. У Ремарка они похожи, несмотря на кажущееся противопоставление. Они отнимают все и не позволяют бороться. Так появляется потерянное поколение людей. Тридцатилетние старики, ничего не ждущие от жизни и ни во что не верящие. Миллионы разрушенных судеб. Тысячи смертей день за днем - война не закончилась с последним выстрелом, она все еще идет: с каждым повесившимся от безысходности, с каждым топящим свое горе в бутылке, с каждым, кто похоронил себя еще там - на полях сражений. Прошлое - открытая рана, каждая дата кровоточит:
  

  
  1917 год. Фландрия. На рассвете англичане открыли ураганный огонь. В полдень ранили Кестера. Майер и Петере были убиты перед вечером. А к ночи, когда мы уже надеялись отдохнуть и откупорили бутылку, началась газовая атака. Удушливые облака заползали в блиндажи. Правда, мы вовремя надели противогазы. Но у Мидендорфа маска прорвалась. Когда он заметил, было уже поздно. Пока он срывал ее и искал другую, он наглотался газа, и его рвало кровью. Он умер на следующее утро; лицо было зеленым и черным. А шея вся истерзана. Он пытался разорвать ее ногтями, чтобы глотнуть воздух.
  

  • Это было в госпитале. Двумя днями раньше прибыла новая партия раненых. Тяжелые ранения. Повязки из бумажных бинтов. Стоны. Весь день то въезжали, то выезжали длинные операционные тележки. Иногда они возвращались пустыми. Рядом со мной лежал Иозеф Штоль. Ног у него уже не было, но он этого еще не знал. Увидеть он не мог, потому что там, где должны были лежать его ноги, торчал проволочный каркас, покрытый одеялом. Да он и не поверил бы, потому что чувствовал боль в ногах.
  • Снова дома. Революция. Голод. С улицы всё время слышится треск пулеметов. Солдаты воюют против солдат. Товарищи против товарищей.
  • Путч. Расстреляли Карла Брегера. Арестованы Кестер и Ленц. Моя мать в больнице. Последняя стадия рака.

    Самое страшное - когда уходят близкие тебе люди. Когда все внутри сжимается от острого чувства беспомощности, ведь любое действие бессмысленно - их уже не вернуть.

  
  Благоговение к памяти умерших это не что иное, как сознание вины перед ними

  Мы все виновны тем невысказанным и неназванным - мы живы. Поэтому эта вина всегда останется с нами, пусть мы и не скажем этого вслух. Потери - вот что ломает человека. Все можно исправить, пока не потеряна жизнь.
  

  
  – Еще ничто не потеряно, – повторил я. – Человека теряешь только когда он умирает.

  У Ремарка всегда много боли, скрытой в повседневности. Старушка, покупающая попугая, чтобы было с кем поговорить вечерами. Лучи закатного солнца на гримасах неизлечимо больных. Платье, надетое в последний раз перед смертью. Эта книга пропитана смертью, куда не взглянешь - могилы. И по соседству - цветы. Одуряющий запах сирени. Мокрые от росы бутоны роз. Жизнь и смерть, идущие рука об руку.
  

  
  Только несчастный знает, что такое счастье. Счастливец ощущает радость жизни не более, чем манекен: он только демонстрирует эту радость, но она ему не дана. Свет не светит, когда светло. Он светит во тьме.

  25

  166