Рецензия на книгу
Семирамида
Морис Симашко
shulaev10 мая 2016 г.Книга с высочайшей степенью информативности, вместе с тем чрезвычайно своеобразная в художественном плане. Плотность действия настолько зашкаливает, что возникает ложное ощущение полного отсутствия всяческого действия, есть как будто лишь рефлексия над действиями, событиями и переживаниями. Рефлексия вроде бы Екатерины, но момент, когда рефлексия Екатерины переходит в рефлексию автора и обратно в рефлексию Екатерины, бывает неуловим, хоть текст и поделен, причём иногда на весьма краткие подразделы не более 2 - 3 страниц. Много мудрых мыслей философского, патриотического характера, при этом совершенно нет какой-либо фобии по отношению к Западу, Симашко вполне справедливо пишет о вредоносности тотальной самоизоляции для самого патриотизма как идеи, о том, что враги государства Российского всегда готовы эффективно использовать в своих целях эту самоизоляцию. (Тут нужно сказать, что я выразил его мысль для краткости, возможно, излишне блекло, скорее всего, даже переборщил с канцеляризмом, его слогом всё описано куда стройнее и доходчивее, будет интерес - постарайтесь прочесть первую часть Семирамиды, чтение интересное.)
Наиболее спорным моментом книги кажется подача образа канцлера А. П. Бестужева- Рюмина. Спорным не в том смысле, что я хочу поспорить с Симашко и отстоять своё определённое видение этого самого канцлера, но в том смысле, что фигура Бестужева представляется наиболее колоритной фигурой вообще всей эпохи перехода от Елизаветы к Екатерине. Фигура крайне противоречивая. Симашко предлагает считать его хоть и довольно корыстолюбивым человеком, склонным к мздоимству в определённых случаях, но при этом умеющим сделать так, чтобы мздоимство это никак не шло во зло государству. Бестужев кажется Симашко вполне достойным государственным деятелем, коему помехой являются абсолютно антирусский наследник Пётр III и проавстрийская партия Лестока, медика Елизаветы Петровны.
Но есть ныне и иные точки зрения (противоположные воззрениям Симашко, как я их понимаю), представляющие Бестужева злым гением России, хапнувшем взятку от Англии в тот момент, когда Англия ещё была врагом Пруссии. Это заставило Россию ввязаться в ненужную ей якобы войну против Пруссии, а тем временем Англия с Пруссией прекрасно замирились, а Бестужев остался у разбитого корыта и подвергся разоблачительному елизаветинскому следствию.
---
Тому, кто не до конца понял, что я тут так невнятно и поверхностно упоминаю, могу только посоветовать найти в энциклопедиях, или в более серьёзных трудах, что такое Уайтхоллский договор 1756 года, а также, что такое дипломатическая революция января 1756 года. За этими терминами скрывается военная и дипломатическая общеевропейская предыстория Семилетней войны 1756 - 1763 годов. Подробное объяснение сего предмета как-то не очень вписывается в формат рецензии на художественное произведение, да и признаюсь, не считаю себя особо глубоким специалистом по истории дипломатии 18 века, пока всего лишь учусь...
---
Но, хитрюга и проныра, отделался всего-то кратковременной и необременительной ссылкой, а после смерти Елизаветы и антипетровского переворота, осуществлённого Екатериной в союзе с гвардией и либеральничающими аристократами Паниными, вовсе преспокойно вернулся в Петербург...
Я тут уделил непропорционально много места разбору своих представлений об образе Бестужева в книге ''Семирамида''. Но центральным персонажем безусловно является Екатерина. Её характер представлен психологически глубоко и достойно. Важен упорно повторяющийся символ ветра, рефрен ветра как образ её неуклонного возвышения от захудалой немецкой мелкой аристократки к русской владычице. Путь от не-влиятельной (лучше эпитета подобрать никак не могу, хотя от чего-то кажется, что есть эпитет чуточку точнее и лучше) немки к достойной наследнице Петра Великого, и похожей, и очень непохожей на него. Она была именно что другая, другая в методах, но желала быть не менее великой, чем он. При Елизавете она особо остро понимала, насколько идеал отца был важен для царицы, но методы брала и у лучших европейских философов того времени, и творчески преобразовывала на русской почве, и умела не казаться, но быть благодетельницей для своих новых подданных. Так, во всяком случае, рисует образ Екатерины Морис Симашко, мудрый и тонкий советский историк, философ и поэт, даром что стилистически не совсем ''мой''.
На 1763 годе остановился я в чтении романа глубокоуважаемого Мориса Давидовича Симашко, поскольку... трудно объяснить. Чтение и нравилось, и не нравилось, обилие сложносочинённых часто повторяющихся рефренов замедлением темпа отбивало охоту читать, крайне увлекательный исторический материал, и некоторые размышления над духом истории и эпохи наоборот привлекали...
В конце концов, решил почитать о екатерининском времени что-то другое. И тут моё внимание привлёк Бушков Александр Александрович. Вероятно, странноватый выбор, но об этом, возможно, постараюсь порассуждать обстоятельнее в одной из следующих рецензий...81K