Рецензия на книгу

• 

  Аноним29 апреля 2016 г.

  Если кратко, то это — Костя + Ника для повзрослевших. Помню очень нравилась мне та книжка, прочитанная даже несколько раз. История, пробуждающая лучшие чувства в человеке.

  Про Нетерпение сердца , хочется сказать что-то вроде: "Сия книга служит бальзамом для моего страждущего сердца". Роман воздействует на такие струны души, о которых я на долгое время забыла.

  Сострадание. Я никогда не думала о сострадании как о малодушии, о тщеславии. В моих романтичных мечтах я все-таки была за ложь во спасение. Но доктор Кондор убедил меня в том, что трезвость, ответственность, честность — это другое. На лжи можно продержаться месяц, еще месяц, но затем грянет катастрофа. Жестокие и правдивые слова доктора о побеге как об убийстве хлестали меня по лицу. Костыли стучали у меня в голове. Это я ощущала безысходность.

  
  Чтобы представить себе гениального врача, каковым обрисовал мне Кекешфальва доктора Кондора, я прибег к той схеме, пользуясь которой посредственный режиссер и театральный гример выводят на подмостки тип врача: одухотворенное лицо, острые, проницательные глаза, внушительная осанка, блистательное красноречие. Мы вновь и вновь неизбежно впадаем в заблуждение, полагая, будто природа наделяет своих избранников незаурядной внешностью. Вот почему я просто опешил, когда внезапно очутился лицом к лицу с приземистым полным господином, лысым и близоруким; помятый серый костюм обсыпан табачным пеплом, галстук повязан кое-как, а вместо острого, мгновенно ставящего диагноз взгляда я встретил тусклые глаза, сонно смотревшие сквозь пенсне в дешевой металлической оправе.

  Как тонко Стефан Цвейг подшутил надо мной. Я ведь тоже нарисовала в воображении "одухотворенное лицо" доктора, и также как Тони разочаровалась, едва показался Кондор.

  Замечаю за собой, что детали меня бьют сильнее, чем основная нить повествования. Например, описание жизни Кекешфальва. Его тернистый путь к богатству, его знакомство с женой. Эти страницы я пробегала лихорадочно, дрожала, волновалась, в носу постоянно щипало от слез. Сколько боли в этой фразе:
  

  
  Необычайное равнодушие и даже презрение к деньгам овладело им с тех пор, как его миллионы не помогли ему спасти жену.

  А вот здесь нежности:
  

  
  

  • Так оставайтесь здесь. - И уже, помимо воли, тише добавил: - Оставайтесь со мной. Я хотел сказать: моей женой.

    Старик. Безграничная любовь к своему ребенку, опьяняющее всесокрушающее чувство надежды. Движения Кекешфальва расцарапали мне все внутренности. Когда он выразил свою признательность Тони, сдержанно коснувшись его рукава. Когда ждал его три часа, чтобы услышать несколько слов надежды. Когда целовал ему руки "в порыве неистовой благодарности".

    Терпение и доброта людей, окружающих Эдит, поражают. Иногда я в них не верила. Например, Илона — фактически сиделка, которая жертвовала своей молодостью, забавляя больную. Да, ей заплатили. Но ее раздражение нигде не прослеживается, словно она никогда не помышляла освободиться поскорее. Неужели такие люди бывают? Йозеф — слуга, интуитивно угадывающий желания Эдит — образец исполнительности, участливости... Не вызывает вопросов только отец.

    Про Тони мне вспоминать и писать противно. Он заврался. Взял на себя слишком много. Запутался. Запаниковал. Он абсолютно бестолковый. Я сразу догадалась, что в ночи по пятам идет не проститутка, а Кекешфальва, что Эдит влюбилась, что ничем хорошим это не кончится. Тут я впервые бежала впереди рассказчика. И не сказать, что это чувство мне понравилось. Даже хотела значительно снизить оценку, но первая половина книги оставила неизгладимое приятное впечатление.

    Признаться, я испугалась, когда узнала, что это единственный роман Стефана Цвейга. Я успела впустить его в свое сердце. К своей великой радости, обнаружила, что он натворил различных новелл и биографий на целых семь томов! Читать, читать, читать :)

  10

  104