Рецензия на книгу

• 

  Аноним24 апреля 2016 г.

  Мир вращается

  Земля вращается.
  Спотыкаясь, мы бредем вперед.
  Этого достаточно.
  

  Это случилось, когда башни-близнецы ещё стояли на Манхэттене. В эпоху их раннего детства, когда на нижних этажах уже кипела жизнь, а на верхних — заканчивались строительные работы.

  Летом 1974 года, в начале августа, уличный канатоходец Филипп Пети устроил для жителей Нью-Йорка незабываемое шоу — 45-минутную прогулку на натянутом между Северной и Южной башнями канате. Фантастический поступок, дерзкий, как вызов, брошенный всему миру разом. Заставивший замереть, остановиться и на мгновение оторваться от земли тех, кто был внизу. Перечёркнутое канатом небо и человек в объятиях первозданной синевы. Отчаянный безумец, чья история стоит тысячи других историй — и не может перечеркнуть ни одну из них. Мир затаил дыхание, выдохнул и помчался дальше.

  И вот уже где-то на шоссе антикварный "понтиак-ландау" 1927-го года врезается в бампер старенького ленивого фургона. Женщина в платье цвета морской волны несётся по лестнице вниз с запоздалым "прости" на губах. Из чьих-то рук вырывают сумку, самое ценное в которой — фотография погибших на войне мальчиков. Липкий от крови пол. Оранжево-серые улицы Бронкса. Домик из красного дерева в зарослях камышей. Дождь, смывающий краску с забытых во дворе холстов. Две маленьких девочки, не дождавшиеся ужина, потому что мама не пришла домой. Жизнь и смерть — неразлучные сёстры-близнецы, как всегда рука об руку.

  Колум Маккэнн рассказывает не о том парне, что гуляет по воздуху над распластанным внизу городом. Его герои живут на земле, и от жизни им крепко достаётся. Все они знают, каков на вкус ядерный коктейль бытия. За каждым углом их поджидает Бог, и дьявол караулит в любой подворотне. Не все из них — отбросы общества, но каждый — изгой в собственной вселенной. И тот парень над городом, попирающий законы гравитации ногами в мягких балетках, одинаково нужен им всем. Потому что канат, надвое расчертивший небо, и есть та самая линия красоты, о которой только и можно плакать.

  Стройное многоголосие романа Маккэнна увлекает читателя в мир, полный горя и радости, любви и отчаяния, нежности и печали. Он огромный, живой и неисправимо прекрасный, этот мир, и люди в нём — кем бы они ни были и в каких бы кругах ни вращались — тоже неисправимо прекрасны. Даже если то, что они делают, уродливо и безнадёжно. А всё дело в том, что Маккэнну удалось проникнуть в самую их нутряную сердцевину, всмотреться в них, вслушаться и раскопать то, чему невозможно не сопереживать и за что нельзя не простить. Это редкий талант — так любить своих персонажей, не щадя их при этом, не скрывая в них ничего и ничего не дорисовывая. Кажется, Маккэнн долго-долго болел ими всеми, кажется, они сами в нём долго-долго болели, чтобы потом совсем живыми шагнуть на страницы книги и заболеть уже в тех, кто эту книгу читает. Сила, что притягивает читателя к героям Маккэнна и не даёт от них оторваться, объясняется как раз этим особым даром писателя — умением раскрыть тайну чужой жизни, но сделать это по возможности бережно.

  В бережном отношении к человеку и кроется неуловимое обаяние романа Маккэнна. В сопричастности и в сочувствии. И именно поэтому страшные по сути истории читаются и переживаются не как нечто ужасное и непоправимое, наоборот, в самой тёмной из них чувствуется присутствие света. Надежды. И веры в то, что ещё чуть-чуть — и жизнь станет немножечко лучше. Часы. Вентилятор. Монотонный шелест города. Мир вращается.

  15

  124