Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 апреля 2016 г.

  Храни вас бог от раннего Ефремова! Я прочитала этот сборник из восемнадцати рассказов, написанных в основном в сороковые годы, и единственное хорошее, что я могу о них сказать: на данном этапе развития писатель явно занят не своим делом. Из него вышел бы славный очеркист. Эпизоды, посвящённые геологическим экспедициям - само совершенство, ими зачитываешься, будь то описание тоскливых сибирских болот с мириадами кровососущих тварей, или переправа на оленях через порожистую реку, которую даже сорокаградусные морозы не в силах заковать в ледяной панцирь. Вот здесь чувствуется и личный опыт, и любовь к своему делу, и высокий уровень владения словом, позволяющий читателю поверить и прочувствовать. Это увлекает. Но всего один шаг в сторону - попытка изобразить характеры персонажей, добавить диалоги, или, что хуже всего, перейти к тому, что автор называет "фантастическим ядром" рассказа - и всё, пиши пропало.

  Слог становится убийственным: "Ошеломлённый внезапным ударом судьбы, учёный остро почувствовал всю свою беспомощность перед окружающей беспощадной природой". Больше штампов! О персонажах и говорить не хочется, это типичные представители соцреализма, с непримиримым блеском из-под очков (это тоже цитата), мужеством и упорством. Достойные примеры для подражания, не имеющие ничего общего ни с жизнью, ни с литературой - и все на одно лицо. Повествование настолько унылое, что от скуки хочется жалобно подвывать. Да и могло ли быть иначе? Если писатель, создавая художественное произведение, главной его задачей считает обратить внимание читателя, что в таких-то горных породах, согласно данным геологии, должны быть обнаружены алмазы - жди беды. Ты получишь своеобразный науч-поп, в котором два персонажа на фоне шаблонного сюжета будут объяснять друг другу строение этих чёртовых горных пород. И казалось бы, ну возьми и напиши что-нибудь нехудожественное на эту тему, раз так хочется! Но нет, Ефремов обрамляет всё это жуткими диалогами (общаются герои в основном канцеляритом и газетными заголовками: "государство наше решило важнейшую задачу..."), моей любимой советской романтикой ("наша страна так много сделала!" - "и ещё больше сделает!" - вы прослушали признание друг другу в любви по-советски) и рядом некоторых событий. Если вам повезёт, события будут из личного опыта, я уже упоминала - описание геологических экспедиций прекрасно. В рассказах на военную тематику попадаются не менее увлекательные описания военных сцен - например, как судно сбрасывает бомбы на вражескую подводную лодку. Так что военным очеркистом Ефремов тоже был бы замечательным. Если не повезёт, Ефремов добавит остросюжетности. В рассказе "Встреча над Тускаророй" можно увидеть яркий пример этой остросюжетности: страстная красавица загадочно появляется и загадочно исчезает, попутно пообещав герою раскрыть ему все тайны, которыми он занимался, но нарушая своё обещание. Зачем она появлялась? Ну... в рассказах о моряках вроде положено быть загадочным красавицам, нет?

  Кстати, о сюжете, раз уж начала. У раннего Ефремова есть уникальная композиционная особенность: почти в каждом рассказе есть три-четыре эпизода, которые можно смело выбросить, так как они не имеют никакой связи со всем остальным. Когда читатель уже задолбался этой "Встречей над Тускаророй", особенностями "тяжёлой воды" и изысканиями главного героя, ему навешивают заключительный эпизод - бессмысленный, ничего не добавляющий, не пришей к чему рукав. Или же, как в "Атолле Факаофо", читатель получает длиннющее вступление про загадочного морского монстра, чтобы о нём потом ни разу не вспомнили и перешли к совершенно другим делам. Подробное знакомство с персонажами (ФИО, род занятий, характер) только ради того, чтобы они повстречали рассказчика, повесть которого и будет сутью истории (у некоторых писателей такой приём великолепно срабатывает, но не в этом случае, не раскатываем губу). К бессмысленности художественного произведения, ограбленного превращением в научно-популярную статью, добавляется ещё и бессвязность эпизодов, и это невыносимо.

  Ну и о "фантастическом ядре". В основе каждого из рассказов лежит, по словам Ефремова, какая-нибудь "необычность", загадка, которую в те времена только предстояло разгадать науке, или описание какого-нибудь прибора будущего. Но насколько на самом деле здесь уместно слово "фантастика"? Взять хотя бы "Алмазную Трубу": рассказ о том, как в Сибири были найдены месторождения алмазов. Да, автор предсказал это событие - но как он сам пишет во вступительной статье к сборнику, он был уверен, что алмазы в Сибири найдут, потому что на это указывали геологические особенности, в которых он разбирается. Так это ведь уже не фантастика, это научная гипотеза, подкреплённая фактами. И задачи перед своими рассказами Ефремов ставит соответствующие: заинтересовать учёных работой именно в этом направлении, поставить проблему - строго научную, вроде того, есть там алмазы или нетути их. Это не задачи художественного произведения, и горделивое перечисление "сбывшихся прогнозов" и "верно разгаданных загадок" - это не литературное достижение. Я охотно верю, что этими рассказами люди в то время зачитывались, что геологи таскали с собой в походы замусоленные экземпляры "Алмазной Трубы", что они ценны и интересны в историческом, культурном или социологическом плане. Скажем, как своеобразный срез научных проблем, волновавших общество того времени. Но художественной ценности это им не добавляет, тут я буду стоять на своём.

  Кто хочет понять творческий принцип писателя Ефремова сороковых-пятидесятых годов, тот читай рассказ "Пять картин":
  

  
  

  В прошлом искусство сильно отставало от жизни. Было поразительно, с каким упорством художники на пороге выхода людей в космос продолжали писать свои ландшафты и натюрморты или забавлялись пустяковыми открытиями в перспективе или игре цветов, которые временами достигали полного отрицания содержания и формы. Годы поисков не помогли найти даже одной-единственной космической картины, написанной по канонам того времени - на холсте, прочными минеральными красками на масляной основе.

  <...>Это было тем более поразительно, что как раз в этот период истории художники создали колоссальное количество нелепых произведений. Орнаментальное искусство соответственно распространившимся психосдвигам вдруг стало расцениваться как выражение глубочайших идей, под названием абстрактной живописи или скульптуры. В подобную же форму облекалось множество подделок под искусство, ибо в те времена жило множество людей с плохо развитым вкусом, но гнавшихся за так называемой модой, то есть массовыми увлечениями в музыке, одежде, искусстве и даже облике человека.

  Не сразу было понятно, что дробление и искажение формы, перспективы и цветопереходов представляют собою закономерное в шизоидной психике стремление к искажению окружающей реальности. За это время миллионы нелепейших картин и чудовищных скульптур, больше похожих на обломки утилитарных деталей, заполонили музеи, наравне с произведениями противоположных направлений - ничем не прошибаемого натуралистического плана. Среди них потонули картины и скульптуры подлинных художников, искателей новых выражений человеческого духа в наступающую новую историческую эру.

  Ахахаха, это ещё не всё!

  
  Рассказы, вошедшие в книгу, разделены на три цикла (по 7, 8 и 3 шт.). У циклов есть интересная особенность: каждый рассказ по отдельности - оторви да выбрось, но в совокупности своей они чем-то дополняют друг друга, то есть уровень цикла чуточку выше, чем уровень каждого из входящих в него произведений. Например, первый цикл (от "Встречи над Тускаророй" до "Гольца Подлунного", см. содержание) содержит несколько историй, развивающих одну и ту же тему: конфликт мастерства на пределе мужества и сил - и современной техники, снимающей необходимость в этом мастерстве. Тема очень неоднозначная, ведь автор не отрицает важности развития техники, но в то же время показывает, как искусство (в широком смысле) вытесняется из разных сфер человеческой жизни, как исчезают мастера, могущие посоревноваться и с техникой. Воспитание характера, личности - вот что было важно, и вот что вытесняется техникой, облегчающей труд. Советую "Катти Сарк" и "Путями старых горняков" на эту тему.

  Второй цикл замечателен тем, что именно в него входит рассказ, лидирующий и по скукотище, и по неприличному хохоту: "Тень минувшего". Язык его доводит до истерики, плюс там ещё динозавры, подпирающиеся своими хвостами и прочие весёлые вещи. Оцените вот это отрывок: "В окружении исполинских ящеров жили древние млекопитающие - маленькие зверьки, похожие на ежа или крысу. Пресмыкающиеся в благоприятных условиях мезозойской эры подавили эту прогрессивную группу животных, и с этой точки зрения мезозой был эпохой мрачной реакции, длившейся около ста миллионов лет и замедлившей прогресс животного мира". Я верещу от восторга, например.
  Ещё во втором цикле усиливается мотив патриотизма, и как следствие - мотив "остальные народы мудаки и уроды". Смешение стилей потрясающее, от замечательной очерковой прозы к желанию сделать "красиво" и нагнать побольше эпитетов, а оттуда - к стандартному набору народного писателя. Однако же читается легче, чем первый цикл, и повеситься не так сильно хочется.

  В третьем цикле (всего три рассказа, и написаны значительно позже, в пятидесятых) ещё больше патриотизма, но его хотя бы читать более-менее интересно. "Афанеор, дочь Ахархеллена" - любопытнейшее описание жизни пустынных кочевников-туарегов, которым приписана (внезапно!) древняя легенда о России, и все они туда стремятся попасть, потому что русские - им братья. Переваривайте. Как бы то ни было, этнические истории Ефремову удаются, пример тому - "Таис Афинская".

  Таким образом, если после моей рецензии вам захотелось какие-нибудь рассказы Ефремова почитать, с вами что-то не так советую те, что - с моей точки зрения - как-то выделяются из общей серой массы: "Озеро горных духов", "Путями старых горняков", "Катти Сарк", "Юрта ворона", "Афанеор, дочь Ахархеллена".
  P.S. Забыла отметить, что издание само по себе просто великолепное - матовая чёрная обложка с тиснеными серебряными звездами на корешке, шесть томов в ряд выглядят умопомрачительно (у моих родителей стоят на полке, так что я знаю, я видела).

  14

  136