Рецензия на книгу

• 

  nata-gik19 марта 2016 г.

  Сказка, которая никогда не станет реальностью. И это дивно.

  Можете считать меня ненормальной (может, умиротворенность после отпуска сказывается), но меня совсем не ужаснула, не впечатлила и не "заставила серьезно задуматься" эта антиутопия. При всей ее острой направленности против общества потребления, для меня она оказалась страшно далекой от реальности. Суть антиутопий в том, чтобы предостерегать человечество от гибельности финала пути, по которому оно направляется. И вроде наш сегодняшний мир кажется не просто идущим, а несущимся навстречу всем тем "ужасам", которые описывает Хаксли. Все эти погони за новейшими айфонами, фиксация на брендах, навязанная необходимость во всяких ненужных атрибутах современного, модного, успешного человека. Иногда посмотришь на очередь на много часов, а то и дней за какими-нибудь новомодными кроссовками, и впору хвататься за голову: остался один шаг до "дивного нового мира".

  НО! И это огромное "но", которое нельзя упускать из виду – оглянитесь на количество людей, которые смеются над такими очередями. Посмотрите на количество шуток про подобные истории в интернете – это ли не говорит о здоровом отношении к таким людям? Да, мы много потребляем и, конечно, в сравнении с предками (даже с бабушками и дедушками) нам для комфортной жизни нужно гораздо больше. Но, во-первых, нашим бабушкам и дедушкам тоже нужно было гораздо больше, чем их предкам. Во-вторых, человечество растет в количестве с одной стороны, но мест применения такому огромному количеству рабочей силы больше не становится. Поэтому каждая гламурная девочка, бегущая за обновкой тогда, когда с предыдущей только-только снят ярлык, делает для благоденствия всего человечества едва ли не больше, чем аскет, ограничивающий свое потребление. Эта девочка дает работу другим людям, беднее нее. А аскет, условно говоря, только тратит и так скуднеющие ресурсы земли, не давая ничего взамен. Это, конечно, утрированная ситуация. Но при наличии в общей массе человечества обоих этих полюсов и огромного количества людей с другими общественными ролями делает наш мир равновесным именно в своем многобразии и, тем самым, очень далеким от возможного воплощения предостережений Хаксли.

  Еще одно слово в защиту человечества – у меня в голове давно созрел образ всего человечества, проходящего в своей истории разные возрасты одного человека. И, что забавно, мы с вами с начала XX века только молодеем. Особенно это ярко видно после II мировой войны и бомб Хиросимы и Нагасаки – когда всем людям стал очевиден весь ужас серьезного, взрослого отношения к достижениям прогресса. С того момента мы начали резко молодеть в своем отношении ко всем аспектам жизни: перестали быть хмурыми стариками военного времени и ушли в семейные дела в 50-х. Потом стали еще моложе, превратившись в бунтующих студентов 60-70-х, были неуклюжими подростками, самоопределяющимися в мире себе подобных путем мелких драк, ссор и споров 80-90х. И дошли до совсем уж детского возраста в новом тысячелетии: со всеми преимуществами и недостатками этого возраста. Из недостатков я выделяю огромную обидчивость – основную характеристику современного человечества. Все эти "оскорбления чувств", "защита прав" больше всего напоминают ябед, по каждому мельчайшему поводу поднимающих визг и бегающих к воспитательнице в детском саду. Мы взбалмошны, избалованны, капризны и непостоянны.

  Но, читая этот роман, я впервые для себя четко поняла и преимущество сегодняшнего "детского" человечества – это наша непосредственность и настоящее детское желание чего-то нового. Краеугольным камнем утопического общества "Дивного мира" была стабильность. И, несмотря на активное использование этого слова и этой характеристике в современном российском дискурсе, она имеет отношение только к государственному устройству и к экономике. Но в глобальном смысле стабильность во всех аспектах жизни далеко не всем нравится. Да, есть большое количество людей, изо дня в день совершающих одни и те же действия и вообще живущих, будто по заранее загруженному алгоритму. Но чуть ли не такое же количество (если не по человеческим особям, а по уровню влияния на общественную жизнь) людей, которые не в силах везти такой матричный образ жизни. И которые взбалтывают собственную стабильность и баламутят сбалансированность людей вокруг. Они как те самые дети, которым стало скучно, и они, устав заниматься самими с собой, начинают мешать взрослым – задавать вопросы, ныть, просить поиграться. И именно это "мне скууууучно" не дает возможности обществу застояться хоть на какое-то продолжительное время, чтобы могла выстроиться утопическая стабильность любого рода.

  В начале XX века Хаксли пугала перспектива конвейеризации промышленности, и, тем самым, потеря основы общества в виде рабочего класса. И, с другой стороны, зарождающаяся сексуальная революция. Но маятник истории не может остановиться, он качнулся в другую сторону – война уничтожила слишком много людей, а прогресс не шел так быстро, чтобы на фабриках и заводах всех заменили машины. А разгул 20-х годов быстро наскучил и перевернулся на новый консерватизм 50-х. Дети цветов покуролесили в знак протеста против своих ханжей-родителей, но через десять лет тоже угомонились. В начале 90-х Паланик и Истон Эллис пугали нас пустотой современного человека и общества, но уже через 10 лет стало не модно и не интересно быть супер-богатым трейдером с Уолл Стрит в крутейшем костюме – теперь модно ходить в потертых джинсах, но make a difference (оставить свой след в жизни).

  И так будет все время. Уже совсем скоро мы увидим путь маятника в другую сторону – появятся новые образы для подражания, новые must be и must have. Опять появятся писатели, поэты, музыканты, режиссеры, которые будут обличать наших новых идолов и их ценности. Опять будут пугающие анти-утопии, которые так и не воплотятся. Потому, что мы балованные, капризные и требовательные дети. Но свободные дети. И это прекрасно.

  С.R.
  Роман издавался огромное число раз, и почти каждый раз с новой обложкой. На моем издании в общем-то приемлемое художественное решение. Близкая по идее картина (к сожалению, не смогла найти ее название).
  Но вот английские издания почти все как на подбор прекрасные! Выбрала лишь три наиболее понравившихся. Особенно центральное, от Пингвина – просто чудесно, кубические абстракции той же эпохи, что и роман, идеально ложатся на восприятие произведения.

  10

  83