Рецензия на книгу

• 

  Myrkar18 марта 2016 г.

  Письма влюбленного о дневнике бессмертного

  Кажется, я знаю, как получить рекомендацию Стивена Кинга на обложке. Нужно написать какую-нибудь чушь, непременно увлекательную, использующую все клише своей темы, а в конце или даже предисловием к ней дописать, что, мол, не знал, что пишу, доставал других людей, извиняйте, но вышло, что вышло. А выходит из такой затеи обычно что-то непредсказуемое даже для самого автора, ведь писать приходится, что называется, от балды.

  С другой стороны, свободное изливание фантазии – это чистое вдохновение, а то и психоз, вызываемый прессом надобности следовать договору с издателем. А столь же нервным людям современности только сумасшествие и подавай, на нем ведь проще рефлексировать, да и чем безумие не уникальность? Тут нужно заметить, что практически каждого психа отличает от нормального человека как раз невозможность свободной импровизации. Так что от авторского бреда не стоит ожидать бессвязной белиберды. Все-таки и пресс у него в голове четко обозначает границы языка и текстовой композиции. А раз есть структура, то о содержании волноваться нужно мало. Кинь в пекло пару персонажей да веди до конца. Собственно, и персонажи при таком раскладе будут полными идиотами. Зато все по датам.

  Спрашивается, почему же эта книга все-таки прекрасна? Неужели изображением мании ненормального фаната Древнего Египта и влюбленного до потери рассудка детектива? А вот и нет. Как ни странно, за счет того, что читателя ожидает явная чушь, не приходится проводить исторические эпохи, как бы автор нас не уверял, что по всем возникшим вопросам проконсультировался с представителями Британского музея. Не удивлюсь, если издательство этого музея тоже выпустит книгу про желтушных писателей, спрашивающих на протяжении их собственной истории дебильные вопросы вроде того, как написать иероглификой слово «онанист». Книга нравится ощущением цельности пронизывающей записи египтолога навязчивой идеи: он не хочет путаться и не пытается конфликтовать с уже обо всем догадавшимся читателем. Книга нравится основательным подходом к переводу, хотя немного удивило жаргонной слово «голуба», почему-то обозначающее натурала в речи голубых. Или просто переводчик что-то такое знает? «Египтолога» занимательно читать, даже если выкинуть основную интригу, задающую рамки расследования: куда же подевались этот самый египтолог и отец тетушки Маргарет. Да я забыла о ней сразу же после того, как началось хронологическое исследование жизни мальчика, еще в школе заинтересовавшимся историей Египта. А дальше только даты, даты, даты…

  В конце концов, эта книга дает ответ, с чего вдруг люди провозглашают себя Наполеонами и что дальше делают, возведя себя в данный статус. Тут человеку вздумалось назваться египтологом. Только в результате долгих размышлений о жизни стал вдруг фараоном. Прямо чудеса какие-то! И вот этот момент мне показался одним из самых реалистичных во всей той уже сто раз перетертой писательской ерунде книги. Живет вот так человек, проникается какой-нибудь одной вещью в жизни и только ею и живет. И ему не важно, как она соотносится с остальной реальностью, с прошлым и даже современностью. Эта вещь – единственная вечность. А остальное – это сама жизнь такого фанатика. Мысля категориями древних египтян и пытаясь подстроить под эти категории повседневное общение, герой помещает свою жизнь в такую же вечность. А что еще остается, если все написанное – а писать приходится постоянно, пересылая письма и ведя дневник, - переходит временные границы. И только даты портят всю картину.

  В результате получаем осознание, почему вокруг столько много «Наполеонов» и «фараонов». От того, что слишком серьезно относятся к тому жалкому знанию, которое имеют, и места ему найти не могут, заполняя им практически весь свой рационализированный универсум. И что потом учителя удивляются, что школьники в истории путаются, когда проходят ее дискретными темами, не предлагая общей картины происходящего. И только даты должны (якобы) исправить ситуацию.

  13

  489