Рецензия на книгу

• 

  Аноним31 января 2008 г.

  Дочитывать "Бесы" больно. Больно читать про праздник. Больно читать сцену между Лизой и Ставрогиным. Больно читатать про убийство толпой Лизы, про убийство Шатова, про смерть Степана Трофимовича.
  В "Бесы" верится. Ни одной фальшивой строчки, ни одной притянутой детали.
  
  Мне почему-то дорога та Россия, которую я никогда и не знала. Россия XIX века с впечатлительными барышнями, с манерами, с тем забавным смешением русского и французского языков в салонах у дам, с господами, дерущимися из-за всяких своих мужчких дел, с этим довольно бессмысленным времяпровождением, когда за вечер светский молодой человек мог обойти полгорода... Хотя нет.. Чего это я кокетничаю? Просто воспитана я на той литературе, в которой эта самая Россия воспевались и по которой грустили наши писатели, понимая, что рушится всё... Но эффект сам по себе замечателен. Мне больно за разрушение той страны, которой я никогда не знала... Даже не страны, той иллюзии страны.... И этот несчастный праздник у Юлии Михайловны... Мурашки по коже от описания того, во что его превратили... И полный ужас от полупустой залы, где должен был проходить бал.
  
  А сцена между Лизой и Ставрогиным меня поразила... будете смеяться моей пошлости и банальности, но современностью. Женщины любят подонков. Во все времена. Но если бы все любящие подонков женщины были б такими мудрыми, как Лизавета Николавна.. Она женским чутьем поняла, что отделаться от мысли быть с ним она не сможет, но и больше, чем на мгновенье она с ним быть тоже не сможет. Она получила это мгновенье и.. ушла. Достойно ушла. В отличие от меня, от многих моих знакомых барышень.. Ведь все мы любим подонков. Или любили. Или будем любить... А ещё совершенно замечательная фраза: "Вы, кажется, плачете? Да прекратите, будьте жестче, бесчувствинее". Пронзила. Да, мы же все хотим бесчувственнее и жестче. Редко какого плачущего мужчину мы способны воспринимать как мужчину. А от подонков мы требуем именно их полного соотвествия нашему идеалу мужественности.
  
  Достоевский, впрочем, по-моему, любит всех своих героев. Почти всех. Вот тот же Степан Трофимович, который на протяжении всей книги изображается хоть и с любовью, но немного свысока, с толикой презрения к его истеричности, инфантилизму. Чего стоит одно определение "пятидесятилетний младенец". А его смерть? Это его признание, что ему нужен человек, которого бы он любил? И тут же, конечно, "жестокая" Варвара Петровна. Прибежавшая к умирающему другу.... В описании смерти Верховенского нет уже той презрительной жалости к этому человеку... Исключительно нежность какая-то.
  
  А Шатов? Тот самый Шатов, которого на протяжении всей книги, воспринимаешь, как мелкую сошку, как второстепенного персонажа и далеко не самого интересного представителя всей этой революционной сволочи? Почему-то создается впечатление о его мелочности.. И опять же пронзительная боль при сцене его убийства. Убийства счастливого человека, к которому приехала любимая жена. Человека, который умеет любить.. В отличие от того же Ставрогина, который умеет только пользоваться.
  
  После прочтения последней строчки романа захотелось просто сказать огромное спасибо писателю... которого уже давно нет и в то же время он есть, он живёт в этих гениальных строчках, в этом романе, который не дает отдышаться, поскольку сюжет захватывает, и который с другой стороны, заставляет задуматься, заставляет прожить столько эмоций... Эмоций болезненных, но несомненно полезных и очищающих.
  
  Спасибо. Искренне.

  40

  117