Рецензия на книгу

• 

  Аноним12 марта 2016 г.

  Боевая подруга, его нареченная, дочь природы

  Уж не знаю, какая нечистая сила помутила мне разум, но приступала я к чтению этой книги, ассоциируя валькирию с вампиром, и поэтому изрядное количество страниц жила в ожидании хлопающих крыльев, острых клыков, бессмертного сердца… В конце концов, в очередной раз с подозрением взглянув на обложку, пояндексила название, устыдилась своей дремучести и несколько приуныла: дева-воительница сулила описание военных походов, ожесточенных битв, оборонительных маневров, богатырских поединков и состязаний, а к этому у меня не лежала душа. Но…

  До полноценных (не на жизнь, а на смерть) схваток, оказалось, нужно изрядно полистать. А между тем потонуть в печалях-переживаниях молодой богатырши по поводу ее одиночества. На первый, второй, третий раз вместе с ней взгрустнешь, на четвертый − нервно посмеешься, на пятый и т. д. − сердито похмыкаешь, а то и порычишь. Конечно, в воевницах потребность в надежном мужском плече рядом никто не отменял, но уж больно навязчивы мысли Зимы о ее несчастной женской доле. Навязчивы настолько, что даже в какой-то мере умаляют решение девушки податься в ратное дело. Амазонке негоже сомневаться в том, стоит ли брать в руки меч и качать мускулы. А вот у новоиспеченной ратницы с этим проблемы. И не столько потому, что привыкать приходится к оружию, черепам, потерям, а столько потому, что то и дело ее сердце екает в поисках зазнобы. Зима открещивается от сватовства, кокетства, но так томится по любви, что чуть ли ни в каждого встречного вглядывается. Даже растирать незнакомца, вытащенного из моря, начинает с мыслью, нашла ли суженого. А Того, кого ждет, разумеется, рядом долгое время не замечает, хотя читатель угадывает его имя еще тогда, когда он предстает в обличьи Перуна, оставляющего на теле своих соратников соколиное знамя. Да, наполнено повествование девичьим ожиданием чудесной встречи: и сетования, и грезы, и сны… Хотя при том, что они своей частотностью несколько изводят, самой подачей − лиричностью, метафоричностью, поэтичностью − пленяют.

  А пейзажи, а взаимосвязь с окружающим! Через главную героиню, жалеющую Злую Березу, с полувзгляда понимающую пса Молчана, пересаживающую выворотень поближе к черемухе, к которой тот тянет сожженные лапы, обживающую и оберегающую шатер-елку, передается славянское ощущение целостности мира, его многоликой красоты, неожиданной переменчивости, одухотворенности. Зима чувствует и лес, и море, потому что настраивается на них как на неотъемлемую часть мира богов и самой себя. И края, особенно родные, чувствуют это и в ответ приходят на защиту.

  P. S. Книга захлопнута, поставлена на полку… Спустя недели слышу по радио: «Сегодня Велесов день. В это время в старину женщины, беря в руки ухваты, дубинки, выходили из деревни и били того, кто попадался им на пути, полагая, что во встречном скрывалась коровья смерть». Сразу же вспомнился эпизод, когда Зима с Яруном наблюдали, как белые тени с распущенными волосами и задранными подолами, вооружившиеся серпами и сковородками и шедшие краем села, сначала пугали неведомого врага, а потом бросались на не вовремя появившегся пса. Я не анализирую художественные произведения, действие в которых перенесено в прошлое, на соответствие историческим деталям (для этого мне познаний не хватает: встрепенусь разве что, если какой-нибудь холоп барину по мобильному телефону позвонит). В конце концов, данные произведения не претендуют на действительное изучение былых времен (для этого есть специальная литература). Но тем не менее было приятно узнать, что упомянутая сцена из книги основывалась на реальном материале.

  2

  133