Рецензия на книгу

• 

  ruru27 февраля 2016 г.

  Известно, когда шведские академики приходят в сознание, Нобелевская премия по литературе может попасть в достойные руки. В начале прошлого века дважды удача улыбалась полякам. Осознавая сей факт, пятьдесят процентов моих эритроцитов и пятьдесят процентов моих лейкоцитов выстраиваются в артериях и венах под цвет национального флага и дружно поют «Jeszcze Polska nie zginęła».
  Во время злое, шаткое, кровавое, двое польских писателей умудрились создать монументальные произведения о своей стране, которой уже более ста лет формально не существовало и о государственной независимости которой можно было лишь мечтать; смогли увековечить на страницах книг свой народ, ограбленный, разделенный, но гордый и не утративший чувство собственного достоинства. Оба получили нобелевку с формулировкой «за эпос». Эпос – это серьезно, он требует мастерства и таланта. Одного звали Генрик, и он был одним из кумиров моего детства. Глядя на обложку его «Крестоносцев», я почти становился рыцарем и слово «шляхта» именно Сенкевич наполнил для меня смыслом. Но дальше не о нем. Второго звали Владислав. И дальше косвенно о нем.
  Реймонт не стал бы путеводной звездой моего детства: герои его произведений совсем не герои. Не станет он моим гуру и теперь: время кумиров прошло. Но сказать спасибо за февраль 2016-го, проведенный с его мужиками, - скажу. Спасибо за – очаровательно занудный, бесстрастно эмоциональный, обычный как жизнь и длинный как признание в любви, жестокий как ребенок и честный как глаза собаки – роман. Спасибо за – год как жизнь, жизнь как смена времен года, кусок пространства как вселенная, вселенная в одной душе – философскую простоту и эпичную масштабность.
  «Мужики»… (да, вот только, какого черта - мужики? Мария Ефимовна, почему не «Бабы», например, пусть были бы «Крестьяне», «Селяне», как, впрочем, у Реймонта и было).
  «Мужики» линейны, схематичны, сюжет геометричен, фабула выверена линейкой: коллизии под транспортир, перипетии под циркуль. Читай с любого абзаца, хоть с конца в начало, ничто не будет непонятным или непонятым. Цикл - весна, лето, осень, зима - вечен. Цикл – рождение, взросление, зрелость, смерть – необратим. Сакральная четверка. Католический крест крестьянства: поле, дом, корчма, костел. И в этом крестовороте – вся жизнь, весь мир. И ни хрена не понятно: мелко это? или необъятно много?
  Я не питаю особой любви к описаниям природы. Обыкновенно они либо скучны до знакомства с Морфеем, либо пафосны как плохой актер в третьесортной трагедии. А у Реймонта я читал! Без желания перелистнуть и с легким сожалением прерываясь на действие. Многословные, многослойные, многосмысленные. Это даже не банальный 3D-эффект. Они пахнут и звучат, вымораживают и греют, цветные как сон младенца и мудрые как кашель старика, Левитан в фразах, Моне в буквах.
  Я – дитя асфальта и бетонных коробок. Я не умею косить, доить и пахать. Вряд ли перережу глотку кабану и запрягу лошадь. Впрочем, я не совсем «не в теме». Я помню, чем пахнет деревенская изба и как безобразно красива рука крестьянина. Мое, пусть и городское, детство прошло в тесном контакте с такими деревнями как Липцы. Западная Беларусь до сих пор сохранила свою близость с Польшей Реймонта. Особенно в сельской местности. Имена, характеры, образ жизни и восприятие этой жизни настолько близки, что, читая «Мужиков», я будто погружался в свои воспоминания. Реальные люди всплывали в памяти как однояйцевые близнецы кузнеца, ксендза, Ягны и прочих. Ни годы, ни Советы, ни смены эпох не смогли вытравить из моих земляков этот уникальный сплав из потрясающей работоспособности и патологической жадности, из мелочной расчетливости и взрывной эмоциональности, из самодовольной хитрожопости и бесконечной наивности. Земля превыше родства, собственность значимее чувства – все как и сто лет назад.
  Однако, не будем о грустном. Перевернута последняя страница, на душе – покойно, в голове – ясно, кровь допевает «Marsz, marsz, Dąbrowski…».

  21

  365