Рецензия на книгу

• 

  Felosial27 февраля 2016 г.

  Вам песню спою

  I.
  

  
  

  Którędy Jasiu pojedziesz

  Którędy Jasiu, którędy Jasiu pojedziesz? Pojedziesz?
  Czy przez dolinę? Czy przez olszynę, czy przez wieś?
  Przez wieś Marysiu, przez wieś Marysiu, pojadę, pojadę
  do swej dziewczyny, do swej jedynej, ро radę, ро radę.
  А cóż to będzie, а cóż to będzie, za rada? za rada?
  Kiedy dziewczyna, kiedy jedyna nie gada, nie gada?
  Ej będzie ona, ej będzie ona gadała, gadała,
  Kiej mi przyjechać, kiej mi przyjechać kazała, kazała.
  Zaślubię Kasie, zaślubię Kasie, w kościele, w kościele.
  Później wyprawię, później wyprawię wesele, wesele.

  II.
  Как-то раз в одно из августовских утр сон ушёл от меня ровно в 5:30. Из открытого окна долетали ароматы разнотравья и песни птиц. Странное ощущение, встать вот так непривычно рано, и день казался бесконечным и сулящим много игр и шалостей до поздней ночи. Я накинула куртку (утро летом прохладное) и вышла на крыльцо. Дед, который всегда вставал рано, сидел на крыльце и строгал деревяшку. Я лениво потянулась и зевнула.
  

  • Чевой-то ты рано соскокла? Хочешь прогуляться?
  • Дааа, деда!!!

  
  Улицы спали. Да разве можно было назвать эти проёмы между огороженными участками дач улицами? У них даже не было имён, только цифры: "1ая улица", "2ая улица". Мы жили на третьей. А через пару улиц от нас уже начинались поля кукурузы и подсолнечника.
  Мы с дедушкой вышли за пределы дачных участков, туда, где извивалась дорога, ведущая в деревню, а оттуда в город, где по одну сторону простирались поля и обмелевшая речка, а по другую был пригорок, поросший ковылём и травами. В нём зимородки выдалбливали себе на лето норки. А что за ним?
  Когда тебе лет 5-7, то за каждым новым углом начинается новый мир, десять шагов маленьких ножек кажутся километрами. Дед хитро улыбнулся и спросил: "А знаешь, что за пригорком?"
  Я покачала головой, и мы полезли вверх, комья сухой, истерзанной солнцем земли осыпались под каждым нашим шагом. За пригорком был... кот-ло-ван! Бескрайние жёлтые горы тырсы, не один год вывозимые отсюда на близлежащий кирпичный завод, окружали притихшие на ночь грузовики и экскаваторы. "Вааау!"
  Для ребёнка это было грандиозное зрелище. Дедушка посмеивался и внимательно следил за вн

  • А знаешь, почему ты иногда находишь ракушки в огороде? И почему здесь такая порода? Миллионы лет назад здесь был О-К-Е-А-Н! А сейчас вот накопают, сколько надо, а потом воду пустят, и будет водохранилище.

  ще.

Детский умишко переваривал информацию, а глаза восхищённо рыскали по этому бескрайнему простору.
Это тогда казалось, что, вау, как круто. А сейчас понимаешь, что урбанизация поглощает род людской. Тогда не понимала, а сейчас боюсь, что перелопатят любимый луг, чтобы выкопать всё ценное, и потом зальют водой. А тем временем всё чаще под каждым деревом на лугу валяется мусор от "пикников" городских пижонов. А рощу, в которой вы бродили с соседскими детьми, вырубили и устроили там парковку. И перестали уже ходить пешком 10 километров, чтобы набрать родниковой воды, потому что теперь есть водопровод да и дорогу к роднику размыло. А морги, поля и наделы скукожились до стандартных шести соток за забором. Это ваша семья ещё поддерживает иллюзию "возделывания своего сада", выращивая каждый год сто кустов помидоров и пару грядок петрушки. А сосед огородил свои сотки трёхметровым забором и лежит себе на раскладушке под яблоней, а в ты в щёлочку видишь, как колосятся сорняки, которые он раз в месяц стрижёт газонокосилкой, а ненужные абрикосы и вишни падают с соседских деревьев и гниют. Грустно, но неотвратимо.
Я не деревенская, я - городская. Выросла в доме с телефоном, телевизором и компьютером, надышалась выхлопами трассы за окном. Но как же хорошо на душе, когда забываешь обо всём, рассекаешь луг, где трава по пояс. Лезешь на заброшенную дачу за душистым яблоком. Макаешь свежую краюху хлеба в парное молоко. Не разгибая спины рвёшь сто охапок сорняков. Откуда это во мне? Эта любовь к земле, ожидание весны и тяга к выращиванию и возделыванию?
Но каникулы и выходные кончились, и ты снова едешь домой, где воздух кажется ядовитым после ароматов луга. Но не забывай, из земли вышел, в землю и уйдешь, туда, вниз, под асфальт.

III.
Chłopi (польск.) - крестьяне.
На английском языке роман вышел под названием "Peasants", что в переводе на русский также "Крестьяне".
В русском языке слово "мужик" имеет несколько граней и оттенков. Во-первых, это крестьянин, крепостной, человек-простолюдин. Во-вторых, это невежественный человек, не обученный грамоте, грубый и неотёсанный. В-третьих, заумь современного языка приписывает к слову "мужик" целый ряд синонимов и ассоциаций: "мужчина", "мужественный", "маскулинность", забывая о первых двух значениях. А какой же мужик без бабы? Так и живём испокон веков: мужик стареет и превращается в деда, а баба так и остаётся бабой, иногда трансформируясь в "бабку".
Переводчик книги Мария Ефимовна Абкина озаглавила роман не "Крестьяне", а именно "Мужики". Потому что Реймонт живописует не только отношения мужик - баба и мужик - земля, но и мужик - пан, мужик - начальник. Тянуть изо дня в день лямку - это не только впрягаться в плуг, но и платить начальству свои кровные гроши, не совсем понимая для чего.

IV.
ДЕ ЖА ВЮ

V.
До последнего женское сердце моё болело за Ганку. Неудивительно, ведь Ганна - это Анна, моя тёзка, а горькая её судьба не может оставить равнодушной ни одну женщину. Даже спустя века, работящая неухоженная баба почти всегда обречена на измены мужа, если поблизости есть красивая вертихвостка. А Ягна... до самой последней главы ни капли сожаления не вызвала она в моей душе, но... перечитав последнюю главу, прочувствовав все эти муки глупой доброй девушки, всё-таки оттаяло сердце и пожалела я дурёху. По сути Ганка и Ягна - это две грани женского пола. Ганка - мать, жена, соседка, работница, кухарка, а вместе кулак, в котором помещается всё хозяйство. А Ягна - красавица, щеголиха, полюбовница, сладострастница, но она не гонится за наживой и приумножением хозяйства, как легко она расстаётся с наследством Мацея. Реймонт нередко сравнивает Ягну с мальвой, красивым и нежным цветком. А Ганка? Я так думаю, что она цикорий, поблёкший и иссушенный под лучами солнца, но сломать его очень трудно. Для одной ценны мимолётные наслаждения, другая же глядит далеко в будущее. И обе так и не познали простого женского счастья.
А из мужиков больше всех мне по душе муж вероломной солдатки Терезки.



Вдруг из сада вышел Ясек и, подойдя к жене, зашептал ей нежные, ласковые слова, и в голосе его дрожали слезы:
— Пойдем домой, пойдем, бедная ты моя! Не бойся, не обижу тебя, довольно ты за свой грех натерпелась. Пойдем, жена…
Он взял ее на руки и понес к перелазу, крикнув Матеушу:
— А тебе до смерти не прощу ее обиды — Бог мне свидетель!

Такая любовь встречается один раз на миллион, повезло же дурёхе!

VI.
Сколько бы не было написано отзывов, рецензий, субъективных "фэ" и комментариев, а правда одна: текст, написанный больше ста лет назад, жив и по сей день, бередит ум, держит шишковатой рукой, заставляет не спать до глубокой ночи и читать, читать, читать. Обманул и превзошёл мои ожидания этот роман, романище! В чём я и спешу признаться, заношу в "любимые" и "перечитать через адцать лет" и ставлю 100/10.