Рецензия на книгу

• 

  Solnechnaja22013 февраля 2016 г.

  Финал «Высотки» вверг меня в замешательство. С одной стороны, я уже к середине романа точно знала, что мне в нём не нравится, без чего можно было бы обойтись, а где стоило копнуть поглубже. Но вот она – концовка, неожиданно примешивающая к кажущейся поверхностности «Высотки» фрейдовский психологизм, сдобренная роскошными сценами в духе Хичкока и повисающая в воздухе эхом только что прогремевшего выстрела. И финал этот заставляет переоценить все предыдущие главы, увидеть крохотные крючочки, которые поначалу кажутся лишними и загромождающими повествование. А главное, он невероятно кинематографичен, и использованные в нём образы долго ещё не отпустят читателя. Это однозначный плюс. Но обо всём по порядку.

  Начнём, как водится, с критики. Существенный недостаток, из-за которого общее течение романа и основная его идея становятся понятными с самых первых страниц, является одновременно и его достоинством. «Высотка» – это калька с «Повелителя мух» , этакое взрослое переосмысление известного произведения Голдинга. Схожи у них и сеттинг, и сюжетная канва, и моральный посыл. Подобно тому, как дети в «Повелителе мух» попадают в ограниченное пространство необитаемого острова, персонажи «Высотки» оказываются отрезанными от мира в четырёх стенах 40-этажного дома. Со всеми вытекающими последствиями. Основная мысль неизменна: все мы носим маски законопослушных членов общества, этим же обществом придуманные, соблюдаем приличия и живём по конкретным законам, под которые подстраиваемся с младенчества, а отступление от них считаем отклонением от нормы. Как и Голдинг, Баллард склоняется к тому, что всё наносное, привитое окружением, очень легко стирается, случись человеку оказаться зажатым в непреодолимых обстоятельствах с горсткой себе подобных.

  Казалось бы, ничего нового? Но нет, автор «Высотки» сумел взглянуть на эту идею под необычным углом. Во-первых, причиной «деградации» (лучше сказать – «эволюции наоборот») становится не желание отбросить навязшие в зубах общественные порядки, не стремление к первобытному состоянию, а неизбежность самой этой эволюции. Человечеству по Балларду нет нужды в масках или обосновании собственных поступков. Оно достигает предела своего развития и откатывается назад – потому что «так надо». В романе движущей силой деэволюции становится сама высотка – некое пространство, внутри которого ценности, понятия и даже ход времени отличаются от таковых во внешнем мире. Большую часть романа «Высотка» представляется моделью, вертикальным зоопарком, в котором воздействие извне сведено к минимуму, а внутреннее состояние изменяется с невообразимой скоростью. В пользу подобной точки зрения говорят и персонажи-функции (за исключением трёх основных), нужные лишь для отображения процесса деэволюции и распада существующего социального строя; и антиутопический пейзаж постурбанизированного мира, ограниченного коридорами, квартирами и шахтами лифтов.

  Во-вторых, законы голдинговской притчи, гарантирующие внезапное счастливое избавление, возврат к обществу с новыми знаниями и пониманием истинной природы человека, в «Высотке» не работают. Иная причина – иное и следствие. Жители многоквартирного дома представляют собой уже другое, модифицированное поколение, этакий гомо-сапиенс-деградатус, сохранивший за собой способность мыслить, ходить на двух ногах и использовать орудия труда, но полностью перестроившийся эмоционально. Отсюда быстро стирающиеся воспоминания о прошлом, потеря знаний о ненужных предметах. И как со всем этим контрастирует способность строить логические цепочки, пусть и извращённые, и изощрённый профессионализм, который не вытравить никакими средствами! И последний гвоздь в теорию деэволюции: естественный отбор. Все жители высотки, по тем или иным причинам не сумевшие пройти все стадии перехода к новому человеческому виду, без сожаления отправляются автором в расход.

  Так простейшая система, олицетворяющая классовую борьбу между высшими и низшими слоями общества (представители их с говорящими фамилиями: на вершине – королевский Ро́ял, внизу – дикарь Уайлдер), в промежутке с 11-го по 34-й этаж которой располагается средний класс, превращается в апокалиптическую эволюционную теорию. Вот такие пироги.

  Но это ещё не всё...

  Баллард не был бы Баллардом, если бы в эту модель разваливающегося общества не привнёс нотку индивидуализма. И не нотку, пожалуй, а целую нотищу. Причём как во внешних проявлениях (жители высотки, подобно хищным зверям, используют запах своего тела для самоидентификации), так и во внутренних. Вернёмся опять к трём главным героям, от лица которых ведётся повествование. Говорящие фамилии, чёткая роль в сюжете – всё вроде бы говорит о том, что они такие же персонажи-функции, как и остальные (кстати, у Лэинга трактовка фамилии двусмысленна – он входит в прослойку среднего класса, «лежит» между Ро́ялом и Уайлдером, но буфером для снятия напряжения не становится; он пережидает катаклизмы высотки, никуда не стремясь и не вступая в открытые конфронтации). Но автор довольно много внимания уделяет основным событиям их прошлого – развод у Лэинга, отношения с матерью у Уайлдера и авария у Ро́яла – и размышлениям по поводу происходящего в высотке. Спрашивается, зачем? Нам ведь гораздо интереснее узнать, чем всё закончится, нежели переливать из пустого в порожнее одни и те же мысли о деградации как самого дома, так и общества. Так и маячит на краю сознания обращение к автору, мол, всё понятно уже, поехали дальше.

  Однако потихоньку в рассуждениях-размышлениях начинают проскальзывать весьма серьёзные различия. И к тому самому великолепному финалу у нас есть уже три обособленных взгляда на существование высотки и перспективы её развития (то бишь упадка). И у каждого есть причины, по которым его характер развивается именно так, а не иначе. И эта внутренняя логика, извращённая и исковерканная высоткой, зиждется на эдиповых комплексах, сексуальной неудовлетворённости, кризисах среднего возраста и целом ворохе проблем, с которыми «нормальные» люди просиживают в очередях к психоаналитикам. Так что не только жители высотки как целостный организм проходят путь назад от классового общества через средневековый феодализм к первобытному матриархату, но и каждый отдельный её обитатель преодолевает некий внутренний психологический порог, ту хлипкую стену, которая позволяет сознательному держать контроль над бессознательным. И итог у подобного преодоления различен: оно может уничтожить остатки разума и потянуть героя к смерти, как мотылька к огню. Может придавить бессмысленностью, дикостью и чувством вины. А может пройти совершенно безболезненно, но на выходе всё равно получится совсем другой человек.

  И ещё один аргумент в копилку психологической составляющей романа. Один из персонажей развивает отличную мысль о том, что современным жителям мегаполисов (по крайней мере, тем из них, кто может похвастать рафинированным детством и радужными карьерными перспективами) не приходилось сражаться за жизнь и реализовывать свои разрушительные инстинкты. Поэтому мы гораздо опаснее предыдущих поколений – наши запасы жестокости колоссальны, а равнодушие к другим запредельно. Сценарий «Высотки» может быть реализован где угодно. Пусть не за три недели – нам могут понадобиться месяцы, годы, столетия. И всё равно мы это сделаем. Так считает Баллард, и это жутко, но правдиво.

  Первые главы радовали роскошными, хоть и краткими, описаниями урбанистических пейзажей по образу и подобию «Автокатастрофы» . Только самолёты и магистрали сменились стройплощадками, котлованами и картиной с пятью высотками. А потом внешний мир отвалился и стёрся, оставив лишь загаженные коридоры, расписанные неоновыми красками и заваленные пакетами с мусором. А жаль, потому как одна лишь «энцефалограмма линии горизонта» чего сто́ит.

  «Высотка» – удивительная книга. Её можно прочитать как предупреждение, которым она, в общем-то, не является. Можно пробраться через все смысловые пласты к костяку истории – к одновременно изощрённому и примитивному психологизму героев Балларда. Можно получить удовольствие от контрастных образов, приобретающих к концу черты трэшового ужастика. А можно придумать завершение открытому финалу, взяв за образец «Повелителя мух» (хэппи-энда всё равно не получится). Предельная концентрация пессимизма и «баллардиана» безо всяких стилизаций и ухищрений. И, одновременно, жёсткий психологический триллер про безумно ухмыляющихся маньяков. Замечательный роман.

  24

  626