Рецензия на книгу

• 

  Аноним2 февраля 2016 г.

  Олакрез

  Такого Владимира Владимировича я еще не знал. После геометрически-двухмерной «Защиты Лужина», претенциозно-безыдейного «Подвига», кинематографически-слабовольной «Камеры Обскура» Сирин пишет лукаво-обманчивое, игривое «Отчаяние», где ведущееся от первого лица повествование смеется над читателем, иронизирует над миром, Богом и Достоевским, и, как всегда, остается восхитительным образчиком элегантной витиеватой прозы.

  Архетипная тема двойников, на первый взгляд, является лейтмотивом книги — помимо рассуждений героя, толкующего ее читателю, мы и сами замечаем отдельные рефрены, вплоть до повторяющихся слово-в-слово избранных строк.

  Но, все-таки, наверное, роман не об этом. Даже в «Защите Лужина» подобные повторения были более глубокими, аллегоричными. В «Отчаянии» же, на мой неопытный взгляд, рассказывается о невероятном самообмане, и присущем ему, еще более неслыханном эгоцентризме. Герман настолько привык жить в собственных изящно и талантливо сочиненных иллюзиях, что вышел за пределы реальности: в окружающих его людях он видит не плоть и кровь, разум и чувства, а созданные собственным воображением образы; действо, представленное в книге, субъективно от первой до последней строчки, и я чувствую, что не имею права судить о ком-либо, кроме главного героя: все прочие персонажи изображены через его кривое извращенное зеркало, и, наверное, лишь сам Набоков может догадываться, какими были Феликс, Лида, Ардалион в реальности. И здесь мы вновь возвращаемся к первой, очевидной теме двойственности, вся книга — лишь одна сторона медали, другую же предстоит воображать читателю.

  Несмотря на несколько рванную фабулу, на бесконечные отступления и подтрунивая, роман имеет четко выраженный ритм, непостоянный, но болезненно энергичный, когда строчки мелькают перед глазами, а знаки препинания кажутся атавизмами, шлагбаумами, тормозящими экспресс чтения.

  Как и многое из творчества Набокова, «Отчаяние» не трогает до глубины души, не заставляет испытать катарсис, переосмыслить прожитое; зато позволяет получить поистине редкое удовольствие совершенно другого рода: интеллектуальное, литературное, эстетическое, снобское, в конце концов. За это и люблю.

  4

  69