Рецензия на книгу

• 

  o_sancta_simplicitas16 января 2016 г.

  Самопожираемая страна, или Мо Янь как новейший китайский летописец

  В сравнении с общим количеством людей, умеющих держать в руках перо, нобелевских лауреатов в области литературы не так-то и много, поэтому каждый из них достоин особенно пристального внимания. Мало известный до некоторого времени за пределами своего государства писатель Мо Янь даже в этом славном ряду сумел отличиться, поскольку за всю историю вручения премии стал всего-навсего вторым китайцем, который ее удостоился. Любой вдумчивый читатель согласится, что решение нобелевского комитета вполне оправдано и, более того, необходимо: в своей книге с пугающим названием «Большая грудь, широкий зад» Мо Янь расстилает огромное эпическое полотно китайской истории со множеством ворсинок человеческих жизней и фактически доводит стремящееся в вечность повествование до толстовского онтологизма.
  Шоковая терапия начинается прямо с обложки, с которой на читателя с обнаженным бесстыдством смотрит именно то, что заявлено в названии. Впрочем, это только первый удар: на протяжении всего романа автор беззастенчиво использует читателя в качестве боксерской груши, нанося ему все новые и новые «увечья». Остаться целым и невредимым не удастся никому, даже железным дровосекам со стажем, - настолько натуралистичное и ожесточенное предстоит чтение.
  Действительно, натурализма в книге хоть отбавляй, достаточно будет вспомнить, что вся первая глава посвящена детальному описанию процесса родов, в результате которых главная героиня Шангуань Лу производит на свет долгожданного сына Цзиньтуна и его недолгожданную слепую сестренку Юйнюй. Одновременно с этим в сарае рожает ослица, и взоры многочисленной семьи с гораздо большим вниманием устремлены на нее - Лу приходится справляться самой. Муж роженицы в этот же день в буквальном смысле лишается головы и не успевает увидеть наследника, так навсегда и оставшись «отцом» семерых разновозрастных девочек, не приложившим к зачатию ни одной из них ни руки, ни чего-либо еще... Читатель с первой же страницы врезается лбом в необъяснимую и необъятную галлюцинаторную реальность и не успевает залечить шишку, поскольку действие нарастает лабиринтообразно и крайне динамично. Дальнейшее повествование — это подробное описание мытарств огромнодетной семьи, оставшейся без кормильца и постоянно прирастающей приемышами, в переплетении с основными кровавыми вехами китайской истории XX века, которая европейскому читателю знакома весьма относительно. Девочки растут и хорошеют в условиях иностранной интервенции, противостояния националистов и коммунистов, Японо-Китайской и Второй мировой войн, возвышения Мао и глобальных экономических реформ. Они влюбляются в партизанских командиров, коллаборационистов и политкомиссаров, оказываясь по разные стороны баррикад, теряя рассудок, плодонося, как деревья, сбегая вслед за мужьями в подполье и стряхивая своих орущих младенцев на утомленные плечи матери, у которой, пожалуй, только и есть, что широкий зад да большая грудь, в которой, кстати, никогда не кончается молоко. Многочисленная семья Шангуань Лу становится своеобразной проекцией на всю страну, правда в отличие от самопожираемого государства, тысячами уничтожающего своих детей, ее дом приобретает свойства ковчега, на борту которого прекрасно уживаются сын врага народа, дочь предателя и вполне благополучный Цзиньтун, символ вырождающейся интеллигенции, которому даже позволено ходить в школу.
  Повествование, кстати, ведется от лица Цзиньтуна, но, несмотря на то, что фактически он главенствует, главным его считать нельзя. Ведущая роль в книге, конечно, отводится матери, хотя автор зачастую и не удосуживается словесно обосновать ее чувства и страдания. Ее живучесть во имя других и безразличие к собственной судьбе читатель сам должен назвать любовью, которая подобно красному гаоляну прорастает сквозь кашу измолотых человеческих судеб и тел. Безусловно, до конца книги дотягивают далеко не каждый из семьи Шангуань: Мо Янь безжалостно убивает даже малых детей, придумывая для них разнообразные и порой весьма изощренные кончины, и, тем не менее, по гамбургскому счету, смерть не берет верх — по крайней мере, в этом романе, по крайней мере, в образах единственного родного сына Шангуань Лу, который с грехом пополам, через тюрьму и срам доживает до последней страницы и его пассионарного сводного племянника Сыма Ляна, который даже становится преуспевающим бизнесменом.
  В книге самым неповторимым и волшебным образом сочетаются предельный натурализм и магический реализм, что позволяет сравнивать роман Мо Яня и с эпическими повествованиями Толстого, и с ироническими экспериментами Рабле, и с саговостью Маркеса в «Ста годах одиночества». Фантастические мотивы аккуратно втиснуты в общую ткань повествования, как нечто само собой разумеющееся. Читатель, постепенно привыкающий к особой манере Мо Яня, не удивляется ни тому, что Шангуань Лу вынашивала Цзиньтуна 11 месяцев вместо положенных 9, ни тому, что после рождения мальчик примерно до семи лет питался исключительно материнским молоком, а потом до конца жизни испытывал болезненное пристрастие к женской груди. Не хватает только дождя, который бы поливал «китайский Макондо» четыре года одиннадцать месяцев и два дня...
  В романе читатель знакомится с огромным количеством персонажей разной степени порочности, и в первые минуты обилие трудно произносимых и трудно запоминаемых китайских имен существенно портит настроение. Впрочем, для простоты восприятия на одной из первых страниц приведен полный список членов семьи Шангуань и тех, кто в разное время и под разными предлогами был в нее вхож. При чтении первых глав эта памятка просто незаменима, а потом уже не нужна, поскольку все буквосочетания прекрасно впечатываются в память.
  В целом, книга обязательна к прочтению, хотя и не предназначена для слабонервных, ужинающих и детей. На обложке не случайно поместили уютную надпись «18+»: в романе порой в весьма неприглядном ключе описано множество постельных сцен, кроме того, на читателя с первых страниц обрушивается бесконечный вал насилия, крови и смертей. Берегите своих детей и не давайте им эту книгу в руки, ну а себя не берегите, ибо это того стоит.

  4

  104