Рецензия на книгу

• 

  azolitmin20 декабря 2015 г.

  К концу ДП меня уже не смутить подобной обложкой и названием, смело беру книгу. Китай так Китай, грудь так грудь, где наша не пропадала.

  И в самом начале «привет жирный спойлер» – список всех действующих лиц, в котором рассказано кто когда умрет, за кого замуж выйдет и все такое. Надежда умирает первой. Сразу ясно – позитива ждать не приходится.

  И вот, книга позади, читается легко, повествование в целом увлекат. И что же она оставила после себя в памяти? Кровавые тяжелые роды, избиения женщины в семье свекрови, спрятанная в желудке еда… Убийства, изнасилования, потоки блевотины, крови и мочи уже кажутся просто соответствующим фоном для отдельных сцен. С самого начала Мо Янь окунает в это с головой. Но подается это все обыденным тоном, и только спустя пару сотен страниц, оглушенная, выныриваешь из книги и начинаешь осознавать, всю «глубину таланта» автора.

  Он также злоупотребляет излишними подробностями не совсем приличного характера. Или прямо даже шокирующего. Например, сцена форсирования японцами речки или почти сразу отвратительно-ужасная сцена погребения убитых. Отвратительная подробностями и ужасная своей правдивостью.

  Повествование ведется то от первого лица, то от третьего, под конец вообще чехарда какая-то. Это так автор в некоторые моменты отстранялся от героя? Или тонкости перевода? Вообще главный персонаж положительных эмоций не вызывает. Всю книгу надеешься, что вот сейчас он переможет себя, что-то переломится, он возьмет себя в руки и станет человеком, да хоть поступит по-мужски. Но мои ожидания не оправдались ни разу. Он взрослеет, растет, страдает по груди (как он вообще 15 лет лагеря пережил то), стареет, а толку чуть. Хотелось бы другой концовки, но эта опять же реалистичнее.
  

  
  "Горы – это груди земли, волны – груди моря, слова – груди мыслей, цветы – груди травы, фонари – груди улицы, солнце – грудь Вселенной…Все возвращается на груди своя, грудь связывает весь материальный мир. Это и есть самая вольная и самая навязчивая идея душевнобольного Шангуань Цзиньтуна. ...

  Сиськи - отдельный орнамент всей книги. Война, перевороты, революции, в том числе культурные, переделы собственности, казни – все это проходит мимо главного героя. Главное – грудь. Неважно: матери, сестры, незнакомки, соседки, да на худой конец и козье вымя – вот все, что интересует Шангуань Цзинтуна.
  

  
  У меня перед глазами стояли лишь груди —две гладкие и нежные драгоценные тыквочки, два исполненных жизни голубочка, две сияющие чистым и влажным блеском фарфоровые вазы. Ароматные, прекрасные, они изливали голубоватую, сладкую как медвлагу, наполняя мой живот и пропитывая меня всего с головы до ног. Я обвивал их руками, плавал в их молоке…

  Его семью составляют восемь сестер (с именами типа «ждем братика», «просим братика», «зовем братика» и т.п., что уже наводит на мысли о его положении центра вселенной в семье), матушка, приходящие и уходящие зятья и их отпрыски. На примере судьбы сестер Янь видимо показал все возможные пути женщины в Китае в то время – одна с коммунистами, одна с националистами, одна в проститутках, другая продана в Россию, а четвертая слепая дома сидит, вплоть до превращения в ясновидящую Птицу-оборотня. За их судьбами наблюдать действительно интересно и переживательно, и каждая прошла свой путь до конца, осталась верна себе и своему выбору.
  

  
  Вы, Шангуани, просто флагшток, который не перерубишь, лодка, которую не перевернёшь. Вот завоюют Китай американцы, так у вашей семейки и на этот случай зятёк заморский имеется…

  Отдельный персонаж, это мать Шангуань Лу, пережившая все социальные потрясения, военные перевороты, своих дочерей и некоторых внуков. Она как символ Китая – родила многих, вскормила еще больше, и всем отдавала последнее. Она не святая, и во многом вызывает отторжение, но ее нельзя не уважать. И очень обидно, что ее возлагаемые на «Золотого мальчика» Цзиньтуна надежды пошли прахом.

  Пишет Мо Янь очень образно, сочно и красочно, не упуская из виду ни кружащихся мух, ни лакомящихся падалью ворон, ни брызг мозгов, но при этом с такой же красочностью он описывает и природу Гаоми, животных, посевы зерна, красоту женского тела (кроме сисек), видит он и прекрасное в ужасном, и ужасное в прекрасном, классика инь и янь.

  Вообще внимание много за что цепляется, и негодует – это и бинтование ног девочкам, и бесправное положение Сюаньэр в семье свекрови, побои от мужа, и то, что благополучие скотины ставят превыше здоровья невестки, и еще много-много несправедливости. Это что касается частного.

  Что касается общего, это разворачивающаяся перед взором читателя картина жизни в китайской глубинке 20го века. Ничего не понятно, то одни, то другие приходят и убивают предыдущих, потом возвращаются старые, и убивают пришлых… впрочем, все это нам знакомо и по собственной истории – тут же представлены китайские аналоги красных, белых, зеленых и прочих. Лагеря, коллективизация, голод, разруха и последовавший за этим бум в промышленности и строительстве, и возвращение старого недоброго капитализма.

  Есть там и место подвигам самопожертвованию, кроме матушки – это и Фань Сань, сжегший свою одежду, чтобы не дать замерзнуть другим и замерзший сам, и Сяньди, продавшаяся в проститутки, чтобы достать денег для семьи. Только вот мне всегда казалось, что жертвы были напрасны.

  Что в итоге? Да, эта книга не для расслабленного ленивого чтения или убийства времени. Она не просто расширила горизонты, она их разорвала нафиг, и из зоны комфорта вы с ней не выйдите, нет, вас выкинет, еще и протащит по неровностям.
  Оно вам надо? Да? Читать тогда обязательно.

  Нет? Тогда возьмите что нибуде не номинированное на всякие премии, оно без претензий, и провести время с таким чтением в разы приятнее.

  6

  122