Рецензия на книгу
Strait is the Gate (Tusk Ivories Series)
Andre Gide
Аноним2 декабря 2015 г.©, ИВИН А.Н., автор, 2015 г.
Алексей ИВИН
КАТОЛИЧЕСКАЯ ЖВАЧКА
Жид Андре. Фальшивомонетчики. Тесные врата/ пер. с франц. И. Сабовой, А. Дубровина и др., сост. и предисловие В.А.Никитина. – М.: Прогресс, 1991. - 720 с., тир. 100 тыс. экз.
Чтобы правильно понять меня, рецензента, вы должны бы, как минимум, прочесть также и автора, А. Жида. Но я-то знаю, что большинство из вас затем и читает рецензии, чтобы иметь представление о книге, не читая ее. В свое время для «Литературной газеты» я отрецензировал полтора-два десятка современных книг, отражающих так называемый «литературный процесс», - так я их почти все похвалил и одобрил, хотя там не было ни одной талантливой и сколько-нибудь интересной (для меня). И знаете почему? Потому, во-первых, что мне пусть мало, но платили, и потому, во-вторых, что рецензии не опубликовали бы, раскритикуй я книги. Это была работа, это была рутина. Я знал, что книги по большому счету дерьмо, редакция знала, что надо заполнять газетные полосы, а публика знала, что раз книга издана, значит, она хорошая. Все были при деле. Вот почему у нас в стране так трудно с предпринимательством и так хорошо с рутиной; за рутинную службу платят, а начнешь вникать и предпринимать, - себе дороже.
Мне – к слову сказать - вообще ни за что не заплатили, кроме того, что я делал плохо, изо дня в день. И за эту рецензию я также не получу ни гроша. Зато она умна, правдива и об интересном авторе.
Кроме упомянутых на обложке, в книгу входят также повести «Топи» (в смысле «Болота»), «Изабель», «Урок женам», «Робер», «Тесей»
В «Топях» Андре Жид большой суеслов; такой большой, что даже комический эффект от тавтологий, очевидное пародирование философической каузальности – не оправдывают его стараний. Эта вещь – о скуке повседневности, о тщетности усилий взломать рутину. Абсурдностью положений эта повесть напоминает «В ожидании Годо» С.Беккета, напором и экспрессией – стиль Томаса Вульфа, а непроходимой серьезно-шутовской пошлостью – скетчи и юморески Джерома К. Джерома. Писатель записывает каждый свой чих, промельк мысли и каждое намерение, а путешествовать, узнавать и наслаждаться жизнью отправляются люди попроще – без задачи зафиксировать мгновение. Андре Жид пишет хорошо (в отличие от зануды Сартра): живо и с юмором ни о чем. В этой повести-притче, в повести-эссе он демонстрирует этакий словесный эквилибр, одновременно обнажая собственные творческие приемы и ухватки. «Топи» (в смысле «Болота») показалась мне вещью, самой интересной в книге, совсем избавленной от религиозной доктринальности и даже по-своему озорной.
«Тесные врата» повествуют о морально предосудительной любви кузена и кузины Алисы. Сам-то автор эту склизкую ситуацию успешно реализовал, женившись на двоюродной сестре, но в повести, написанной а-постериори, конечно же, полно католических догм, угрызений совести и тяжелых переживаний нравственности. Обычное последовательное развитие сюжета, в удручающей, в руссоистской стилистике ХУ111 века (французский прозаик вообще очень старомоден) организовано в виде переписки влюбленных. Много именно той утомительной описательности и многословных объяснений, которые так неприятны, - во всяком случае, для мужского восприятия. В результате, богобоязненная Алиса, которая так и не согласилась вполне на грех с братцем, умирает, а другая кузина, экстравертированная Жюльетта выходит замуж за хваткого крестьянина и плодит детей. Кузен же остается на бобах и вынужден учиться, просвещать свой разум. Расклад тот самый, который и в русских семьях, особенно Х1Х века, когда дозволялось жениться на сестрах, много раз описан. Отличие то, что в повести Андре Жида слишком много религии, священников, проповеди смирения и прямой достоевщины в худших образцах. Я не согласен с авторской трактовкой. Автору не удалось убедительно изобразить кровосмесительное чувство в любви брата и сестры. «Сердце колотится, ноги трясутся?.. Ну, так что с того? – так и хочется поиздеваться над героями. - Преодолевайте физиологические запреты, выходите к свету любви и согласия. Сама изнывает и умирает от невоплощенных желаний, а всё и во всякий раз по-ханжески ссылается на бога. Бог! Бог! Большая в этом родовая несправедливость и прямое лицемерие: одна сестра, смиренная и жертвенная, молча увядает, а другая плодится и размножается, как кролик все равно, - за ее счет. Знаем мы эти житейские проблемы и трудности, ровно ничего в них не зависит от Господа. То же и в любом запущенном лесу: толстый дуб размножается и расширяет владения, а тощая осинка под ним вянет-пропадает». И когда то, что можно объяснить доходчиво и вполне резонно и даже материалистически, автор трактует в духе субъективного идеализма, почти как папа Римский, звучит это крайне неубедительно, вымученно. Особенно в наши дни, когда опять, иносказательно говоря, «Победоносцев над Россией простер совиные крыла».
Повесть «Изабель», про беспутную дочь, красавицу, и ее сына, мальчика-урода, мне тоже запомнилась, но, конечно, не католическими трюизмами и экзистенциальной чепухой, а четко схваченным характером, типом этой самой Изабель. Повествователь, юноша-архивист, влюбился в нее заочно, по портрету (прям ситюэйшн из репертуара нынешних социальных сетей), но реальность не совпала с платоническим идеалом, и при встречах у них ничего не вышло. Изабель хоть и прекрасна, но несчастна, без мужчины пропадает, с родителями в ссоре, с дурными наклонностями, хамка, плохая мать и вообще – отверженное существо. Кучер – самое то, что ее устроит при таких задатках. Такой раздрай между мечтой и реальностью повествователя глубоко оскорбляет: обиделся он, что Изабель «не соответствует» своей красоте.
Что до романа «Фальшивомонетчики», то это безнадежно комнатная проза. Герои и автор свету белого не видят, бесконечно анализируя свои чувствица, сюжета принципиально нет, а диалоги – один к одному – точно списаны у Ларошфуко или Блеза Паскаля (оба выглядят гораздо предпочтительнее А. Жида). Утратил интерес сразу же и не восстановил. Только сцена с беременной Лорой – еще куда ни шло, и то потому, что сцена, а не мертво искусственный текст типа кафизмы, торжественного кондака, а лучше сказать, раз речь о католиках, - катехизиса. Стра-ашный грех и проигрыш в романистике г-на Андре. А название точное: по виду – золотая монета номиналом в 20 франков, а на деле – не стоит и 2 су: стеклышко позлащенное. Возможно, французское литературоведение обидится на меня за площадной юмор, но, помню, толстый том Жоржа Бернаноса, тоже католика, с тою же скукой листал (или Робера Десноса, который Андре Жиду прямой друг был? – или Сесброна?). Словом, фигня, братцы: французские выкормыши Достоевского, и ничего больше.
В «Уроках женам» и «Робере» католическая жвачка становится надоедливой, так что я как рецензент счел себя вправе и всю рецензию так назвать. Вправе я рассердиться, что много лишнего пережевывания, а действия нет?
Справедливости ради, к старости, в 1946 году, Андре Жид написал компактную – почти пересказ греческого мифа – повесть «Тезей», и – о чудо! – в ней есть даже изобразительность, и красочность, и притчевость экзистенциалистская, и не заемная – католического толка, - а своя глубокая мудрость. Своеобразное произведение, вот только маленькое.
Вывод: «Топи» (в смысле «Болота», «Les paludes»), стервозный и жизненный характер Изабель и краткий миф о Тезее – вот достижения французского экзистенциалиста Андре Жида. Да и то: вполне могло случится, что переводчица улучшила оригинал («Топей»), превзошла его по мастерству. Могло ведь такое произойти? Вот поэтому, братцы, не следует зря толковать о Боге: и в душевной жизни Его не больше, чем в природе. Скучны эти проповеди для свежего человека.6468