Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 ноября 2015 г.

  Когда-то давно, ещё подростком, я читала "Остров погибших кораблей" советского фантаста Александра Беляева. Помню, сама идея жизненного пространства, организованного из скопления некогда "живых" кораблей, здорово задела моё воображение. Я даже рисовала нечто подобное.

  Чайна Мьевиль пошёл дальше. Его Армада — это тоже скопление кораблей, только не застывшее в Саргассовом море, а постоянно движущееся по водным просторам Бас-Лага. Целый дрейфующий город — "сумма потерянных за всю историю мира кораблей". И, как и любой другой город, Армада живёт по своим только ей присущим законам. Делится на районы, шумит базарными площадями, сигналит воздушными такси, убаюкивает библиотечной тишиной. Но, помимо всего прочего, она ещё и даёт приют всем, выброшенным за ворота Нью-Кробюзона. Помните этот жуткий город? Его замкнутое, давящее пространство, фабричный скрежет и гул, смрад и копоть сточных канав, незыблемую монументальность площадей? Демонический город, который нельзя полюбить.

  Вот только то, что одним кажется невозможным, для других — обычное дело. И по узеньким улочкам Армады, перепрыгивая с одного подвесного мостика на другой, каждый день спешит в библиотеку хмурая женщина с сигаретой в руке — Беллис Хладовин. Она — пленница Армады. Птичка в плавучей клетке, грезящая возвращением в родной город, обожающая его до дрожи в коленях, напуганная угрожающей ему опасностью, вынашивающая почти невыполнимый план по его спасению. Женщина из Нью-Кробюзона.

  Естественно, Мьевиль не был бы Мьевилем, если бы не населил Армаду удивительным народом. На её палубах можно встретить и знакомых хепри, и чудовищно переделанных, и кактусообразных, и струподелов, и даже вампиров. Вплоть до парочки садомазохистов-любовников, стоящих во главе города. Но вот что странно: читать "Шрам" намного легче, чем "Вокзал потерянных снов". Может быть, потому что главные герои здесь всё-таки люди, может быть, оттого, что вокруг них расстилается бескрайняя водная гладь, а над головой — бездонное синее небо. А может быть потому, что Беллис Хладовин — очень понятная героиня. Знакомая до мозга костей. Чертовски несчастная, невыносимо одинокая, до смешного упрямая и отчаянно пытающаяся понять, выстоять, помочь. Не только себе.

  Мьевиль не зря делает главной героиней "Шрама" женщину. Её внутренняя уязвимость, вызванная привязанностью к Нью-Кробюзону, — главный козырь в руках заговорщиков и политиков, её любопытство — ниточка, за которую можно дёргать, направляя саму Беллис в нужную сторону, её женское одиночество — отличный способ расположить к себе. Беллис — та, кого можно использовать с уверенностью в том, что она сделает всё как надо. А потом, когда поймёт, не закатит истерику — потому что сама виновата.

  К тому же она очень хороша в роли наблюдателя. Скептически настроенного, недоверчивого и не доверяющего, лишённого фанатичной преданности движущей Армаду идее, чуждого общему настроению. Именно её глазами мы следим за Любовниками, обнаруживая в их привязанности друг к другу противоестественную и извращённую основу, благодаря ей наблюдаем за тем, как развивается величайший замысел, оказываясь на деле величайшей же и ошибкой. Задумываемся о том, где грань между научным интересом и одержимостью, и чем жертвенность отличается от самоотверженности. А ещё, благодаря Беллис, мы вспоминаем о доме. Болезненно, остро, честно.

  Читая "Шрам" мы всё время думаем о доме. Даже когда несёмся, увлекаемые могучим аванком, к великому разлому в ткани вселенной, опьянённые удачей, предвкушающие победу, увлечённые и ведомые самой дерзкой мечтой в мире, — мы всё равно думаем о доме. И пишем домой письма. Даже зная, что их некому прочитать, всё равно пишем. Потому что иначе наши раны никогда не превратятся в шрамы, способные восстановить наши тела и души.

  23

  146