Рецензия на книгу
Улисс
Джеймс Джойс
Аноним30 ноября 2015 г.Стоял чудный день (с)
Менее всего в рецензии на Улисса я стремлюсь к оригинальности. Потому что тот массив поклонения, критики, непонимания и восторга, который воздали автору и его Новой Одиссее – всё это сложно не то что превзойти – приблизиться, постоять рядом, охватить боковым зрением.
И вот этот вечный диалог с самой собой, если сомневаешься – между нами уже не будет ничего серьезного; сбывается всё, просто нужно еще немного времени. Я не могу поверить в то, что прошло уже столько лет: у меня так много новостей, которыми хочется поделиться. Я так хотела всего этого, а мир дал мне гораздо больше. Просто потом приходит другой человек. После определенной черты появляется равнодушие. Я настолько одна, что невозможно стать еще однее.
Мне кажется, если бы Джойс был женщиной, он добавил бы в книгу еще больше внутренних переживаний вприкуску с хождением главной героини по комнате вместо сотен пространных диалогов нескольких вьюношей за принятием пищи. Но Улисса не перепишешь, и вот я к тому, что если читатель ничего не понял из второго абзаца, то примерно также ведь обстоит дело и с тем, ради чего мы сегодня здесь собрались.
Первое впечатление от всего этого ирландского массива, пространства времени и действия – Бог ты мой (кстати, как пишет Джойс,
Бог – это шум на улице), где я, кто я во всей этой неразберихе, мама, можно мне снова будет 11 лет и я почитаю «Аню из зеленых мезонинов»?!
Появляется ли отвращение к другим книгам после Улисса? Как жить? Что делать? А захочется ли вообще читать после знакомства с Леопольдом Блумом? Да ты глянь, он извращенец!! Заберите книгу! Почему он ничего не делает, почему он только ест, думает о сексе и ходит по улицам?! Всё это мимолетные вспышки, которые преследовали меня, условности, которые не давали посмотреть шире. Давайте же попробуем это сделать. В смысле, мы не будем думать о еде и сексе, а поразмышляем о более глубоком наполнении этого полифонического романа.
К слову, чтобы не возвращаться к этому еще раз: в Америке произошел скандал после выхода книги на почве и порнографии, и нецензурщины в романе. Джойс, конечно, сильно погнал лошадей и отчасти Америку понять можно, хотя бы после этой цитаты:
Америка, что это такое? Мусор, выметенный из всех стран, включая и нашу.И все-таки американские юристы не всемогущи, потому что именно Улисс создал прецедент, и апелляция это засилила: ненормативную лексику, если она не имеет своей целью возбуждение похоти, использовать в романе разрешили. Тем самым руки у будущей американской литературы оказались развязаны: что такое прецедентное право мы с вами понимаем.
Ни на шаг не приблизилась к смыслу и идее романа. Из-за множества повседневных деталей, за которыми теряется сюжетообразующая нить, на первый взгляд кажется, что 16 июня 1904 года – дата случайная. Иначе почему всё так обычно, всё как и у простых людей – чтение газет, письма, мысли о других женщинах, туалет, жена, культ еды. Проходит время, и мы понимаем, что всё это – лишь малая часть верхушки айсберга, потому что главное, Улисс – это про каждого из нас. Это то, что происходит с нами каждый день, минута за минутой: внутренний монолог, противопоставленность себя вражескому миру, другим.
Подобно Блуму, в своем большинстве мы заурядны, репостное сознание с убеждением в собственной отчужденности, отдельности и уникальности преобладает, оставляя место исключительно для себя, ни для кого другого мы не созданы, ведь мы не хотим страдать. Успех романа не только в том, что Джойсу действительно удалось создать Текст Текстов, но и в том, что автор объединил огромное количество архетипов мировой культуры и литературы в одном произведении, и сделал это с любовью и ирландским огоньком.
Улисс полон аллюзий, Улисс соткан из аллюзий: Шекспир, Библия, Гомер, Боккаччо, Гёте… При этом роман тесно связан с предыдущими произведениями Джойса, не зная содержания которых, ориентироваться в Улиссе становится сложнее (например, Стивен Дедал появляется в «Портрете художника в юности»).
Время в романе идёт так, как будто в Улисс периодически прибегает Гермиона из «Гарри Поттера» с маховиком времени. Оно кажется то безразмерным, то идет слишком быстро, то застывает на месте, при этом всё действие книги проходит за один день.
Не знаю, это какая-то алхимия, но в конечном итоге роман, конечно, воспринимается эпичным соляным столбом, монументом, который объединяет в этом свободном потоке сознания и рекламного агента, ценителя высокой кухни, и сущность всех людей в нем одном, создает особенную образность над словами, которая прорывается то здесь то там подобно первым росткам травы ранней, еще не проснувшейся весной.22808