Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 ноября 2015 г.

  Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, И Ленин великий нам путь озарил: Нас вырастил Сталин — на верность народу, На труд и на подвиги нас вдохновил!

  Извиняюсь за сумбурность рецензии, она писалась параллельно с чтением, под влиянием мгновения, и я решила ничего не менять.
  

  
  Пусть захлопнет здесь книгу тот читатель, кто ждёт, что она будет политическим обличением.
  Если б это было так просто! — что где-то есть чёрные люди, злокозненно творящие чёрные дела, и надо только отличить их от остальных и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. И кто уничтожит кусок своего сердца?…

  Так вот чьи выкрутасы лишь повторил Гитлер с евреями, все уже было опробовано до него у нас в стране. И Черная книга, и Архипелаг доказывают одно – при изрядной наглости можно безнаказанно уничтожать миллионы.Еще и потомки будут тебя боготворить.

  В это не хочется верить, в это верится с трудом, но если – было, то что за позор должны мы нести, что за наследие оставил нам великий и нерушимый союз. Стыдно, братцы, стыдно. И никогда уже наверно не узнать мне,что правда, а что ложь, если только мертвые не восстанут. Кошмарное наследие.
  

  
  Оттого: все, кто глубже черпанул, полнее изведал, — те в могиле уже, не расскажут. Главного об этих лагерях уже никто никогда не расскажет.

  ***
  Никак не ожидала, что повествование будет наполнено … юмором, таким житейским юмором, тем, что называется смехом сквозь слезы.

  Солженицын не только делится своми личными воспоминаниями, но и рассказывает о других, и даже в первую очередь – о других. Поочередно обо всех этапах – аресте, следствии, этапировании, лагере, ссылке.

  И ему еще повезло, у многих было хуже, и может поэтому мы сейчас читаем его мемуары, а не их, замученных на следствии, замерзших на этапе, убитых в лагере.

  А на карте ГУЛАГА весь мой город (Архангельск) и окрестности – все заштриховано как «главные зоны лагерей». И я не знала, и мало кто знает. Про Соловки наверно слышало большинство, но что здесь, на материке, в родных местах. Это ведь не Освенцим в Польше, эта земля у тебя под ногами. Города вокруг – практически построены руками зэков. И мне никто этого не рассказывал. Ни в школе, ни родители. Это просто прошло мимо. А что в остальной России, в Сибири, дальнем Востоке?
  Хотя бы эта книга сподвигла меня узнать больше.
  

  
  Всякому важному общественному событию в СССР уготован один из двух жребиев: либо оно будет замолчано, либо оно будет оболгано. Я не могу назвать значительного события в стране, которое избежало бы этой рогатки.

  Солженицын прекрасный рассказчик, зря я его боялась, умеет он и со злой иронией обреченного пошутить, и увлечь, и убедить. Он широким взглядом охватывает всю лагерную кухню, подоплеку амнистий, арестов, ударного труда и прочего. Мне понравился его слог, его примечания (ха-ха!) в скобочках.

  В Архипелагае - такой поток имен, дат, судебных разбирательств, выдержек и всяческих вырезок из скандальных процессов, что ты бессильно барахтаешься в нем, не в силах разобраться, и не знаешь что правда, а что нет. А что вообще в нашей истории правда?

  А какие только причины ареста не указаны! Иногда думаешь – да не может же это быть серьезно? Быть правдой? А потом вспоминаешь где живешь, и пожалуй что и может.
  

  
  Пастух в сердцах выругал корову за непослушание "колхозной б…" — 58-я, срок.

  ВКП(б) уничтожала церкви, запрещала моления и иконы и вместо этого… та-дам, выпустило своих идолов, растиражировала в печати лица своих героев «новые иконы», на которые и косо посмотреть то нельзя, не то что подтереться газеткой. И не поминайте Сталина всуе – получите 58-10. И эти выкрутасы идеологии упоминаются не только у Солженицына.

  Временами я проваливалась в описания лагерного быта и казалось – читаю мрачное фэнтези, и сейчас придет Волкодав и все будет хорошо, а можно просто отбросить книгу – это же фэнтези. А потом я возвращалась в реальность, и хотелось, как и с Черной книгой, бегать, тыкать всем под нос этот Архипелаг и кричать: «люди да как же вы спокойно живете, ведь вон что творили, и молчат, и ничего, и тишина!».

  Но он не просто говорит и возмущается как было, он разбирает – почему так было? Посему позволяли миллионы гноить себя в лагерях, почему редкие вспышки сопротивления так быстро гасли и никому не были известны. Приоткрывает как внешние причины (изощренная политика партии и власти, не имеющая никаких моральных или иных ограничений), так и внутренние человеческие резоны.

  А глава про женщин в лагере – всего не пересказать. Понятно, что автор не может знать полно о женской доле, и со многим я бы поспорила, мол, "переносили легче" - да кто знает это легче или хуже.

  А еще есть глава про детей.

  Вообще ему самому там было легче, устроился придурком (по его же терминологии), записался в стукачи, но повезло, что ни одного доноса не пришлось сделать. А сколько людей доносили, еще и гордились этим, вот мы какие сознательные «советские люди». Вообще, что такое советский человек, спрашивает Солженицын – только там, в лагере, он понял, что в лучшем случае ничто, в худшем – гадина, предатель и душегуб. Много-много людской поганой природы раскрывается в таким местах, на изломе судеб, задешево продают знакомых, родных, близких друзей, себя, жизнь даже, и свою, и чужую, но «советский человек» - это святое.

  Читаешь про еще шевелящуюся яму трупов и не добитых после расстрела, плывущую от крови.. стоп! Это же холокост, немцы, евреи… ан нет! Это наше, это советское.

  И дальше по накатанной - от общих ужасов и принципов истребления – к частным. Несколько ярких нестандартных героев и историй храброй смерти или удачного побега, воли к жизни или чудесного спасения. И тысячи, тысячи смертей безвестных, пачками расстреливаемых.

  Понравились истории про лихого Коверченко.
  

  
  Вот эта угроза потрясла и оскорбила Коверченку: значит, бомбы хоронить — Иван лети? а за поганую полуторку — в тюрьму? Ночью он вылез в окно, ушёл на Двину, там знал спрятанную моторку своего приятеля и угнал её.

  Доходишь и до побега Тэнно (точнее, до побегов Тэнно) – и сердце замирает, куда уж там фантастике и детективам, это гораздо больше цепляет за живое.

  А когда его настигает прозрение – только в тюрьме можно прозреть, только там оттачивается характер и раскрывается душа, я не согласна – это спасение не для всех. Вообще спасение через страдание – наверное, возможно, но это ж какую волю надо иметь.

  Есть там и про Украину – что намаемся еще, как в воду глядел. Но об этом уже не буду, можете и сами прочитать в пятой части.

  Да и вообще – бандеровцы, власовцы, петлюровцы, немецкие подстилки – все понятия расплылись и развеялись, и есть только исковерканные судьбы, ошибки измученных людей, уставших и находящихся в постоянном страхе. Не нам их судить, или не скопом же всех.

  И мало читать Солженицына, верно нужно прожить свою судьбу в то время, чтобы вынести верное суждение.

  Еще упрекают что он-де призывал атомную бомбу на наши головы. Будто бы стоял у Трумэна за плечом и твердил «Push the batton!». Вы вообще книгу читали или только эти строчки на каком-то форуме выхватили?
  Впрочем, Солженицын и сам хорошо описал эту породу людей «разберутся-отпустят-я-же-не-виноват-как-все-остальные».
  И будьте прокляты кто «опровергает западную агитку», что убито было не 50-40-30 млн., а всего-то 4-3-2 млн. И Беломорканал же сам не построится.
  

  
  Ведь мы уважаем Больших Злодеев. Мы поклоняемся Большим Убийцам.

  11

  396