Рецензия на книгу
Go Set a Watchman
Harper Lee
Аноним27 ноября 2015 г.Чего не замечают читатели?
Идеи её первой книги, вряд ли бы поняли в пятидесятые годы. Выйди роман тогда, никто бы не вспомнил ни имени Харпер Ли, ни тем более странного названия «Пойди поставь сторожа». Но случилось то, что случилось. Рукопись была спрятана в сейф, а редактор Тэй Хохлов посоветовал начинающей писательнице отправиться в прошлое. Там и черпать вдохновение. В конце концов, у каждого человека происходят события, свидетельствующие о том, что детство кончилось, тем интересней сравнивать события личной биографии с историей литературных персонажей, такими милыми, как и ты сам, когда был маленьким. Вторая попытка сделала Харпер Ли фигурой культовой. Роман «Убить пересмешника» на долгие годы стал номером один у всех без исключения поколений. И не только американцев. История взросления и обретения собственного достоинства превратилась в образец жизненной мудрости, а имена главных героев прочно вошли в язык, став идеальным клише для объяснения справедливости, честности и где-то даже святости.
Всматриваясь в текст «Пойди поставь сторожа», ловишь себя на мысли, что Харпер Ли не изменила своей теме. Она по-прежнему рассуждает о взрослении, но если в «Пересмешнике» речь скорее идет о физическом, то в «Стороже» - уже духовном. И в этом прослеживается несомненное мастерство автора, сумевшего порассуждать на одну и ту же тему различными способами, используя разные приемы и методы.
Как стало ясно теперь, несмотря на все перипетии детства Джин-Луиза так и не повзрослела. Хотя, читая «Пересмешника» полагаешь, что после всего пережитого, главная героиня уже точно стала большой девочкой. Но «Сторож» говорит об обратном.
Джин-Луиза и в свои двадцать шесть не позволяет себе быть собой. Она прогнулась под изменчивый мир: зачесала волосы, подкрасила губы, стала как все. Да, характер остался прежним, его не утаишь, но можно спрятаться под маску заурядной либералки, которая на поверку готова играть по чужим правилам.
«Я ненавидела Нью-Йорк два года. Он вгонял меня в столбняк день за днем, пока однажды в автобусе кто-то не толкнул меня, а я не пихнула его в ответ. Пихнула - и поняла, что стала частью этого города. <…> Дядька, который толкнул меня в автобусе ожидал, что я толкну его в ответ. Так полагалось - это просто игра такая».
И Джин-Луиза начинает в нее играть, забыв о свободе, о том, чему учил ее отец Аттикус Финч. Нет, она не встала взрослой, она только обросла штампами и комплексами, считая это неизбежностью современного бытия.
В «Стороже» есть еще один показательный эпизод. Когда друг детства привозит девушку на озеро, где юным сорванцом она без стеснения купалась нагишом, повзрослевшая Джин-Луиза ночью плещется в одежде. Казалось бы, и что в этом такого, ну, застеснялся человек? Любой другой, да, но не героиня «Пересмешника». Глазастик? Сконфужена? Это не про неё.
Конечно, многих смутило в «Стороже» отсутствие сюжета. За три дня пребывания в родном городе события не пестрят былыми приключениями. Там всё больше рассуждения, внутренние диалоги, ругань и переклички с восприятием прошлого и настоящим. Поклонники «Пересмешника» читают и недоумевают, зачем в «Стороже» все эти цитаты из поэтов, эти пространные рассуждения, это навязчивое юридическое буквоедство? И правда, в США уже никто не помнит имена, вероятно понятные читателям 50-х, а уж для русской аудитории без комментариев переводчика Богдановского роман так и остался бы тайной за семью печатями. Но ключ у книги все равно есть! И автор поместил его в самом финале. Вот он - дядя Джек говорит Джин-Луизе: «Для того, чтобы жить, требуется известная душевная зрелость. У тебя её еще нет, но уже появился намек на её зарождение. У тебя отсутствует то, что именуется смиренномудрием».
За ним то, как оказалось, и приехала в дом родной Джин-Луиза! Она, сама того не ведая, вернулась в родные края, чтобы повзрослеть духовно, стать философом-созерцателем, признающим право других на собственное мнение, признающим мудрость и справедливость Жизни даже в том, что на первый взгляд кажется несправедливым. Внутреннее преображение, как известно, всегда проходит через низвержение былых авторитетов, через почти физическое проживание смерти, до рвоты и головокружения. И прав был дядя Джек, говоря племяннице: «У гадкого слова «предрассудок» и чистого слова «вера» много общего - и то, и другое берет начало там, где заканчивается разум». От фанатичной веры и собственных предрассудков Джин-Луизе предстоит избавиться в ходе трехсотстраничного повествования, не столь интригующего, как в «Пересмешнике», но не менее хорошо переведенного на русский язык опытным «испанцем» Александром Богдановским. Предубеждение оказалось излишним. Сличение оригинала и русского текста показало довольно искусную работу переводчика. Видно, что все сделано не на скорую руку, хотя времени на работу у Богдановского было крайне мало. (Официально роман появился в США 14 июля 2015, а 24 ноября книга уже вышла на русском).
Что же касается названия, быть на стороже - обязанность всех христиан. Но если раньше такая позиция превращала их в жертв, вечно ждущих, что Христос придет и спасет их одним своим появлением, то автор своей книгой, вероятно, намекает на необходимость каждому спасаться самому. Пришло время каждому пойти, и поставить своего сторожа, чтобы, наконец, проснуться и стать взрослым.686