Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 ноября 2015 г.

  Возможно, действительно было бы лучше оставить эту книгу без рецензии. Потому что при написании рецензии волей-неволей приходится выбирать тему, объект внимания, а для столь многопланового произведения, как «Золотая тетрадь», тяжело сделать это, не скатившись в однобокость, которую так бы не хотела видеть писательница. Некоторое время поразмышляв, я решила, что наиболее справедливо будет назвать «Золотую тетрадь» книгой не о коммунизме, не о феминизме, а, скорее, жизнеописанием. Да-да, жизнеописанием. Это не так просто, как может показаться – даже за неполный жизненный путь главной героини ее разум претерпел множество трансформаций, его посетило бесчисленное количество идей, упорядочить которые помогают тетради с разными обложками, заполненные часто не текстом, а газетными вырезками, которые привлекали внимание. Дабы не взваливать на себя непосильную ношу, я пойду тем же путем и «вырежу» из книги несколько фрагментов, привлекших мое внимание.
  

  
  Я хотел раз в жизни получить возможность любить женщину без того, чтобы потом в ответ нужно было бы что-нибудь давать.

  Война и послевоенное время. Некоторые женщины, как и Анна, оказались в доселе незнакомом многим положении «свободных». Свобода – прекрасное слово, обычно несущее радость. Но свобода – еще и свобода действий для противоположной стороны, развязывающая ей руки. Большинство мужчин не торопится рассмотреть свободную женщину как равного себе партнера, скорее, готово чувствовать себя абсолютно не обязанным заботиться о чувствах и эмоциях этой странной, непонятно откуда возникнувшей касты.
  

  
  Я чувствовала себя так, как будто друг мне залепил пощечину, или плюнул мне в лицо, или, ухмыляясь от наслаждения, вонзил в меня нож и проворачивает его в моей плоти. Я сказала, что, конечно, он меня обидел, но сказала это так, что не выдала своих истинных чувств; я говорила так, как говорил он, как будто моя обида — это что-то, о чем можно подумать позже, между делом, например, месяца через три после начала наших отношений.

  Свободные женщины представляют собой искушение, которому можно предастся, сказав жене, что задержишься на ужин с деловым партнером. Свободные женщины – это ведь прекрасно, а если бы они всегда были сговорчивыми, было бы еще лучше. В любом случае, их самооценку можно гнуть в свое удовольствие.
  

  
  Он сказал: «Анна, тебе следует лучше следить за собой, ты выглядишь на десять лет старше своего возраста, ты буквально увядаешь на глазах». И тогда я сказала: «Но, Ричард, если бы я сказала тебе, о да, пойдем в постель, в этот самый момент ты бы уверял меня, как я прекрасна. Правда, разумеется, находится где-то посередине, не так ли?»

  К сожалению, для типичного мужчины из окружения Анны, что супруга, что разведенная одинокая женщина стоят на одном уровне ценности, стремящемся к нулю. Женщины – как цветные развлекательные журналы, которые небрежно перебираешь рукой, или болонки, которым надо выделить деньги на кормежку и прическу, на воспитание щеночков. Если она недовольна – дело в ней, даже если ты неисправимый бабник, даже если стандартная продолжительность твоего соития – 10 секунд , но ты убежден в женской фригидности, или в ее способности «кастрировать мужчин» одним своим присутствием.
  

  
  Когда он сказал, что хочет на мне жениться, он сказал, что любит меня, он не сказал, я сделаю тебе троих детей, а потом сам начну ходить по проституткам, а тебя оставлю сидеть с детьми.

  Необычайная глухость к страданиям другого – вот что отличает типичный брак того времени. Если все ритуалы выполнены и роли сыграны – с чего кому-то жаловаться?
  

  
  — Дорогая моя Джулия, мы избрали путь свободных женщин, и это та цена, которую мы платим, вот и все.
  — Свободные, — говорит Джулия. — Свободные! Что толку в нашей свободе, если несвободны они? Клянусь Богом, у каждого из них, и даже у самых лучших из них, в сознании все еще живут старые стереотипы, что бывают женщины хорошие и женщины плохие.

  Эту «вырезку» я считаю ключевым моментом книги, относящимся к вопросу взаимоотношений полов. Невозможно добиться полной свободы для одних, когда другие упорно тянут их назад, в замшелые традиции, в донельзя демонизированные мифы, одновременно игнорируя собственные проблемы, такие неловкие для обсуждения порой – латентную гомосексуальность, половую несостоятельность, комплексы, связанные с матерью, деление женщин на «жену», «прекрасную даму» и «потаскушку». При возникновении проблем с женой, ни один из героев книги не старается решить их совместные проблемы, а просто идет и ищет другую женщину, и страшно то, что и мысли о том, что есть иной выход, у него не возникает. О, этот жуткий и вредоносный миф о «правильной» женщине. Все, и мужчины, и женщины, за редким исключением, не однозначно черные, и не однозначно белые, а серые. И зачастую просто не подходящие друг другу. Но отпускать партнера в свободу, увы, не всем хочется, под омерзительным девизом «так надо» чья-то жизнь проходит в узаконенном заключении. А ведь в голове у дам далеко не «дети-кухня-платье», политическая жизнь не проходит мимо их глаз, но их голос, зачастую, игнорируется.
  

  
  Я помню, как Мэрироуз положила конец спору, заметив:
  — Но вы не говорите ничего такого, чего вы бы уже не говорили раньше.
  Разговор мгновенно стих. Она часто так делала, она умела в одно мгновение заставить нас всех замолчать. Однако мужчины относились к ней покровительственно, они считали, что она была абсолютно неспособна мыслить политически. А все потому, что Мэрироуз не умела, или не хотела, пользоваться политическим жаргоном. Но быстро схватывала самую суть и умела выразить ее простыми словами. Есть такой тип сознания, как, например, у Вилли, когда человек способен воспринимать чужие идеи только при условии, что они сформулированы на том языке, которым пользуется он сам.
  Теперь она говорила:
  — Должно быть, что-то где-то неправильно, иначе нам бы не приходилось бесконечно обсуждать это, как сейчас.

  Главная героиня проходит через создание и крушение новых идеалов, меняя свое отношение к коммунизму и получая разнообразные реакции окружающих соответственно. Мне показалось, что главы, посвященные этому, урезались или сильно корректировались, чтобы придать максимально приемлемую форму сказанного для того времени, когда книга выходила в свет. Но немало внимания уделено и общим проблемам гуманизма, подходу к политическим событиям с точки зрения здравого смысла, не помноженного на громогласные девизы.
  

  
  Эту войну представляли нам как крестовый поход против зла, заключенного в учении Гитлера, против расизма и так далее, а вместе с тем вся эта огромная бескрайняя земля, площадью почти вполовину от всей Африки, жила в точном соответствии с основной посылкой доктрины Гитлера, а именно — некоторые человеческие особи лучше других, потому что они принадлежат к другой расе. Множество африканцев в разных частях континента сардонически изумлялись при виде того, как их белые хозяева отважно бросаются в бой, идут в священный крестовый поход, чтобы сразиться с дьяволом расизма, — те африканцы, которые имели хоть какое-то образование. Они испытывали наслаждение при виде того, как белые хозяева, баасы, так и рвутся на любой из доступных фронтов, чтобы сразиться с теми идеями, защищая которые они готовы лечь костьми на родной земле. На протяжении всей войны газетные столбцы для писем так и пестрели публикациями, в которых обсуждался вопрос, будет ли безопасно выдать африканским солдатам хотя бы учебные ружья, ведь они могут обратить их против своих белых хозяев, или же, если чернокожие не сделают этого сразу же, они смогут использовать этот полезный навык позже. Было решено, и совершенно справедливо, что подобное будет небезопасно.

  Анна взрослеет, Анна меняет убеждения, взгляды, места жительства, мужчин. Но если может показаться, что она – представительница кардинально нового общественного слоя, полностью свободная от стереотипов пола личность – это не так. Она зависима. Всю жизнь она «резервирует» рядом с собой место для потенциального мифического мужчины. Я могу понять болезненное состояние после разрыва, тщетные надежды, что бывший любовник вернется, но когда это перерастает в традицию, ощущение становится нездоровым. Вторую половину книги меня душило это обилие сменяющихся мужских образов, во многих из которых она умудрялась утонуть. Постоянное «мужчина-мужчина-мужчина», чаще всего женатый, чаще всего посредственный. Казалось, любой мужской персонаж весьма скоро останется у Анны в постели, непонятно зачем, в первую очередь, для неё самой. Думаю, на этом моменте многие будут готовы злорадно ткнуть пальцем: «Ага! Это она только снаружи вся такая феминистка, а на самом-то деле рада будет тапочки в зубах приносить тому, кто на это подпишется!» Увы, Анна – продукт переломный эпохи. Она еще сама полна стереотипов о «настоящих мужчинах», сама в поиске зыбкого идеального образа. Но я никогда не считала, что если человек слаб, это повод им пользоваться. К сожалению, общество любит разыгрывать ситуации по принципу победы доминирующей в данный момент силы. Кто победил – тот и прав. Но недавно зародившийся голос всегда слаб, и он окрепнет, только если найдет поддержку. Анна способна критически мыслить, не боится показывать свои политические предпочтения в эпоху, когда мир так явно расколот на коммунизм и капитализм. Но она еще не утвердилась, еще не поверила в себя. У меня вызывало негодование её поведение множество раз, но разве не поколению этих изломанных женщин я обязана тем, что сейчас я не озираюсь тоскливо в поисках «того самого», не оставляю пустую комнату «на всякий случай», не буду терпеть измен и могу спокойно обсудить с партнером сексуальные проблемы? Тому, кто попал в жернова истории, всегда приходится нелегко, и зачастую судят их несправедливо даже будущие поколения. Но всегда надо стараться стать на чужое место, вспомнить, что мир не всегда был таким, как сейчас, многие привилегий были просто недоступны. И это прекрасно, что у некоторых хватает смелости пройти против течения, отстоять что-то свое, каким бы незначительным оно не казалось бы большинству.

  Эта жизнеописание неидеализированной женщины, женщины размышляющей и ищущей. Тем оно интересно, тем интересна и она сама, не застывшая в одной закостенелой роли.

  13

  1,4K