Рецензия на книгу
Grenouilles
Mo Yan
BlackGrifon23 декабря 2025 г.Не родись
Не удивительно, что Мо Янь вызывает громкий отклик за пределами родного Китая. На примере романа «Лягушки» уже хорошо видно, что разработанное постмодернистскими инструментами сознание европеоидного читателя благодарно отзывается на знакомые схемы, мерцающие через национальный колорит.
Эпическое полотно, в которое укладываются десятилетия коммунистической жизни Китая, Мо Янь забрасывает в две ироничные формы. Основная часть – это пространные письма Кэдоу (тоже писателя, как постмодернистски лукаво) к своему японскому наставнику, а в драматургической форме всё эксцентричное и фантастичное достигает своего апогея, заставляя читателя окончательно раствориться в карнавале театра абсурда.
Опутывая сюжет сказочно-мистическими метафорами, Мо Янь движется в русле реалистического романа. Многонаселенное, растянутое во времени, привязанное к историческим сломам, повествование залезает в самые интимные и животрепещущие уголки частной жизни в одной провинции. Нет-нет, и проглянет местами ироничный фольклорный след, как с именами людей. Или вползут странные, кошмарные сны. А то развернется какая-нибудь жестокая погоня.
Писатель поднимает голос против нарушений природного порядка вещей, когда планирование рождаемости превратилось чуть ли не в фантасмагоричную диктатуру. Вань Синь – талантливая акушерка и беспрекословный лидер, которая безжалостно готова губить матерей, рождающихся детей, стерилизовать мужчин ради выполнения государственных законов. И когда политический фон меняется, оказывается разрушенной и одержимой мыслями о содеянном зле.
В то же время Мо Янь не без сатиры вскрывает подпольный бизнес суррогатного материнства, где вроде бы благо для тех, кто мечтает стать родителями, оборачивается бездушной и травматичной системой, поглощающей людей.
Гаоми в изображении писателя становится своеобразным островком посреди вселенной, откуда приходят беды. Внутри царит общинный уклад, на котором слабо отражаются глобальные преобразования, а в центре остается человек, взаимодействующий с природой.
Кроме насыщенного бытописания с фольклорными кружевами, Мо Янь исследует нравственную природу человека в кризисных ситуациях. Но каждая сила, характер, слабость или сочувствие – ничего не приводит к счастью его персонажей. Ежедневно совершаемый выбор в традиционном иерархическом обществе обречен страданиями и расплатой за любой поступок. Государственный диктат над частной жизнью в романе не абстрактное волеизъявление, а решения конкретных людей, с фанатичностью противостоящие всему естественному, потому что обладают не только политическими, но и личностными, психологическими инструментами.
Чудо рождения, его биологическое и мифологическое значение не утрачивает трогательности и болезненности в любой моральной и политической системе координат. Тут бескомпромиссность писателя в выборе ситуаций и размышлений его героев доведена до апогея. Границы добра и зла сначала размываются, перестают быть категориями, которые определяют жизненный путь человека. А когда политический цикл вновь возвращает героев к изначальным традиционным установкам, то судьбы уже искромсаны.
Но вот парадокс. Китайская эксцентричность и постмодернистский циничный подход Мо Яня лишает всех героев читательского сочувствия. Фантасмагория будоражит темные, низменные стороны естества, обрекая всё происходящее на забвение, как импульсивный и насыщенный, но всё же кошмар, не соизмеримый с реальной жизнью.
1134