Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 ноября 2015 г.

  Ведь никто же не хотел умирать, правда?

  Страшная книга. Юность - время надежд на счастье, время первой любви и самых верных друзей. Всё это есть в этой страшной повести, и потому вдвойне страшнее за этих ребят, которые сталкиваются с первыми жизненными трудностями и еще не знают, какая беда подстерегает их за углом.

  Васильев каждый раз выворачивает душу, и я не знаю, каким каменным сердцем нужно обладать, чтобы не сопереживать его героям. Я плачу каждый раз, когда читаю "А зори здесь тихие" и каждый раз веду занятие по ним с комом в горле. Наверное, не нужно ставить себя на место героев, не переживать каждую сцену так, как будто это происходит с тобой. Наверное, нужно... Но как, скажите, как можно читать про этих ребят из 9 "Б" и не вспомнить свои школьные годы? Как можно не представить - хоть на мгновение! - что несчастливая любовь - это не самое страшное, что может случиться в жизни? Страшно вылезать из панциря безмятежной уверенности, что так может быть только с придуманными героями. Страшно и больно, ведь у безжалостной исторической правды появляются лица. Не просто безымянные миллионы погибали на той войне. Не просто безымянные мальчики и девочки, солдаты и разведчики, летчики и медсестры. Это были люди (часто почти еще дети!), которые страстно хотели жить, хотели любить и дружить, хотели быть счастливыми. Но война забрала их, как забрала будущее этих вечных девятиклассников, которые так и не сделали выпускную фотографию.

  Завтра была война. Еще только завтра. Еще есть время разобраться в себе, выяснить, что такое истина, еще есть время читать почти запрещенные стихи и петь песни. Есть время понять, что такое верность и дружба. Есть время целоваться у куста шиповника и верить, что счастье будет. Но уже завтра будет война. Васильев блестяще выразил в названии то самое соединение прошлого и будущего: Для всех героев война будет завтра, но для выживших она уже случилась. А после...останутся встречи выпускников того, самого малочисленного поколения, которому больно вспоминать. Останутся вереницы имен, на которых голос всегда срывается. Останется невозможность ничего изменить и память. Горькая память о прошлом.

  22

  131