Рецензия на книгу

• 

  rosset214 декабря 2025 г.

  История о том, как Диего де ла Вега решил жениться

  Я друг угнетенных, сеньор, и я пришел, чтобы наказать вас.

  Кажется, что этот персонаж не нуждается в представлении, о нем знают все. Он настолько гармоничен в контексте мексикано-калифорнийской истории и настолько любим кинематографистами, что легко можно поверить и в фольклорность образа, и в его реальность, пусть и приукрашенную людской молвой. Да что уж, есть целая группа исследователей, которые сводят концы с концами, изучая авторские тексты, и почти основали новый термин «зорроведение» (по аналогии с «дракуловедением», которое уже считается официальным!), настолько любим наш герой. Так в чем же заключается феномен Зорро?

  Создателем Зорро считается американский шотландец Мак Кэллей, до первой мировой войны работавший полицейским репортером, а после ее окончания решивший уйти в свободное творческое плаванье, принявшись за рассказы и сценарии. В 1920-х большую популярность в литературе набирают как раз такие массовые журналы, в которых посерийно выпускаются короткие отрывки: легко и быстро написать, широкий охват аудитории, которая готова читать по дороге на работу или в парикмахерской, бесконечность повествования. Именно так и начинали Артур Конан Дойл, О’Генри, Джек Лондон, Рей Брэдбери, Айзек Азимов, Герберт Уэллс, Пэлем Вудхауз, Редьярд Киплинг. Солидное соседство!

  В 1919 году выходит первый рассказ «Проклятие Капистрано» (отсюда же и самое первое прозвище нашего героя), а уже через год Голливуд снимает по нему экранизацию. И тут мы наблюдаем интересный финт ушами: такие узнаваемые маркеры образа отважного кабальеро, как маска, черный плащ и шляпа, появились изначально в фильме, а уже после, работая над вторым рассказом, Мак Кэллей прописал их для Зорро — редкий пример влияния кинематографа на литературную основу налицо.

  Итого Кэллей написал 61 произведение о Зорро, которые хронологически охватывают… всего 5 лет жизни Диего де ла Веги. Удивительная квинтэссенция приключений! А что за ними?

  Очарование начинается с забвения автора и перехода истории в раздел народной легенды, что придает ей флер историчности. У каждой нации должен быть собственный герой в народном эпосе, так уж получилось, что в испаноговорящем мире из литературной основы вырвался именно Зорро. Сюжет типичен, кажется, что писатель-шотландец переписывает давно знакомую нам сказку про Робин Гуда под реалии Нового Света. Но стоит ли его обвинять в плагиате, если искусство пластично и реинкарнируемо? Чем не переработка образа того же Зорро в современного Бэтмена, где основа слишком схожа: богатый наследник, который ведет двойную жизнь и творит справедливость под покровом ночи с маской и черным плащом, а черный конь Торнадо стал не менее черным бэтмобилем?

  И пускай каждая новая экранизация отходила от литературного источника по сюжету, мотив всегда был одинаковым — благородство и справедливость, защита угнетенных и наказание пользующим власть в корыстных целях. Мак Кэллею можно даже простить, что его истории являются примером классической прозы с несложным повествованием, когда читатель уже давно обо всем догадался, он — доверенное лицо этой тайны, которое нетерпеливо ждет, как же именно разоблачат нашего неуловимого лиса. Эффект поведанного секрета лишь подстегивает ждать следующий номер журнала, его не портят даже моменты клишированности и абсолюта идеала.

  «Знак Зорро» может служить примером литературы о мужской инициации, не зря ведь именно такого рода приключенческих романов любят мальчишки осознанного возраста (сюда же и «Три мушкетера», и «Индиана Джонс», да хотя бы и «Звездные войны»). Еще Пропп отмечал, что в фольклоре сказка играет роль обряда инициации ребенка во взрослую жизнь, где с любимым героем легче проходит смена восприятия и самоидентификации (отсюда вся тяга девочек быть принцессами, а мальчиков — отважными приключенцами). То, что Зорро скрывается под маской и не имеет лица, позволяет каждому желающему примерить его образ. Гораздо большую силу играет не конкретная личность, а символ — буква «Z», плащ, шпага, маска, стандартная фраза.

  Диего со своим альтер-эго Зорро наглядно показывают трансформацию мужественности. Когда первый в глазах окружающих (и в первую очередь собственного отца и любимой женщины) выглядит слабым, безвольным и даже трусливым, второй все исправляет и становится примером для подражания. Сам де ла Вега признается, что с помощью маскарада и таинственности образа ему удается справиться с собственной неуверенностью и комплексами, быть смелее в поступках. И когда приходит время, когда Диего познает настоящего себя и готов показать его миру, Зорро обретает имя.

  
  Одна половина меня самого была медлительным доном Диего, которого вы все знали, а другая — «Проклятие Капистрано», которым я надеялся когда-нибудь стать. Наконец наступило время, и работа моя началась. Это трудно объяснить, сеньоры, но в тот момент, когда я надевал плащ и маску, часть дона Диего отпадала от меня. Тело мое выпрямлялось; казалось, новая кровь текла в моих жилах, голос становился сильным и твердым, огонь загорался во мне. Когда же я снимал плащ и маску, я снова становился безжизненным доном Диего. Разве это не странно?

  Про инициацию мужчины с помощью любимой женщины и свадьбы и без того понятно, лишний раз не стану ударяться в романтизм. Кто знает, если бы Диего не захотелось открыться перед Лолитой, как еще долго он бы скрывался?

  
  — А за кого я выхожу замуж? — спросила сеньорита Лолита, вся вспыхнув, так как она говорила эти слова там, где все могли слышать их.
  — Кого вы любите?
  — Мне казалось, что я люблю сеньора Зорро, но мне кажется теперь, что я люблю их обоих, — сказала она. — Разве это не стыдно? Но я предпочту вас, сеньор Зорро, чем того дона Диего, которого я знала.
  — Постараемся установить между ними золотую середину, — ответил он, снова засмеявшись. — Я сброшу старые медлительные привычки и постепенно преобразуюсь в того человека, каким вы желаете меня видеть. Все будут говорить, что женитьба сделала из меня мужчину.

  7

  70