Рецензия на книгу

• 

  Lihodey23 октября 2015 г.

  Не припомню на своей памяти книги, по ходу чтения которой у меня были бы такие ожесточенные внутренние споры, а текущая оценка так часто менялась на диаметрально противоположную.
  С началом романа у меня совсем не задалось. У Достоевского непростой стиль повествования, очень длинные предложения на полстраницы и абзацы в несколько страниц, в которых начало мысли легко затерять в куче сопутствующих объяснений. Чем-то смахивает на стиль Бальзака, тоже достаточно сложный для восприятия. Но человек такой феномен, что ко всему приспосабливается. Вот и я после первой трети книги приспособился и дальше пошло гораздо легче.
  Автор с ходу макает читателя с головой в рассуждения о религии. Понятно его отношение к этому вопросу. Особенно после того, как погибают физически или духовно все персонажи, отрицающие Бога - Федор Павлович, Смердяков и Иван Федорович. Только в вере он видит спасение души человеческой. Через спасение души же видит и светлое будущее у России. Свое отношение Достоевский презентует через отца Зосиму и Алексея Карамазова, противоположную же точку зрения через Ивана и его притчу о великом инквизиторе. Вообще, главы "Бунт" и "Великий Инквизитор" это попадание прямо в цель. Я думаю, что многих зацепили именно эти главы. Потрясающая честность. Понравилось, что автор именно всесторонне рассматривает проблемы религии. Он дает нам возможность взглянуть на религию не только со стороны праведников, но и глазами грешников. Вот только праведный взгляд уж очень утопичен, и Достоевский оказался не прав, говоря о том, что:
  

  
  В Европе восстает народ на богатых уже силой, и народные вожаки повсеместно ведут его к крови и учат, что прав гнев его. Но «проклят гнев их, ибо жесток». А Россию спасет господь, как спасал уже много раз. Из народа спасение выйдет, из веры и смирения его.

  Не спас в 1917 году, хоть и веры было не мало в народе. Конечно, автор явно увлекся темой религии и местами целые куски текста смахивают на буклеты сектантов. Особенно претили фразы, подобные этой:
  

  
  Одно тут спасение себе: возьми себя и сделай себя же ответчиком за весь грех людской. Друг, да ведь это и вправду так, ибо чуть только сделаешь себя за всё и за всех ответчиком искренно, то тотчас же увидишь, что оно так и есть в самом деле и что ты-то и есть за всех и за вся виноват.

  Эта фишка с виной за все человечество на самом деле крайне опасное заблуждение. Дело в том, что мир устроен таким образом, что чувство вины неминуемо потянет за собой наказание от мироздания. Чем это может кончится для человека, зависит от глубины самого чувства, а на деле запросто реализуется или через болезнь, или через несчастный случай. Очень пакостная вещь - чувство вины. Потом все удивляются, почему хорошие люди страдают по жизни от всяких напастей больше, чем бессовестные негодяи и подлецы. Но тут уж у нас свобода совести, поэтому каждый выбирает шапку по себе.
  Хотелось бы еще отметить героев книги. Это старая добрая традиция русских классиков - прорисовывать персонажи до мельчайших подробностей так, что даже третьестепенные герои типа Хохлаковой или Перхотина выглядят вполне себе полноценными личностями, а не блеклыми тенями. Так вот, все герои очень яркие, многогранные, объемные, но уж больно истеричные. Складывалось такое ощущение, что все они находятся в высшей степени какой-то экзальтации, буквально на грани помешательства. Вот и получается такой парадокс, что герои у Достоевского получились "настоящие", но "нереальные". Я хоть и не могу объективно судить о нравах, привычках и поведении людей того времени, но очень сомневаюсь, что в реалиях люди настолько сильно истерили.
  Конечно, нужно сказать и о финале книги.
  

  
  Мы натуры широкие, карамазовские, способные вмещать всевозможные противоположности и разом созерцать обе бездны, бездну над нами, бездну высших идеалов, и бездну под нами, бездну самого низшего и зловонного падения.

  Это сказано сразу про всю Россию целиком. Ведь в каждом русском, говорит Достоевский, присутствует эта "карамазовщина". И вот два пути: первый - понять и простить, проявив христианскую добродетель и сделав тем самым правильный выбор, а второй - осудить, тем самым совершив ошибку. Намек более, чем прозрачный. Вот только мы зачастую ненавидим сами себя, где нам уметь полюбить ближнего. А чаяния Федора Достоевского хоть и прекрасны, но очень утопичны, ведь история доказывает нам, что движемся мы по пути, предсказанным Великим Инквизитором.

  42

  325