Рецензия на книгу

• 

  Аноним17 ноября 2025 г.

  На руинах надежд

  Историю моего знакомства с Ремарком простой не назовешь. В пору зеленой юности его роман «На Западном фронте без перемен» ошеломляющего эффекта на меня не произвел, а одарил томительной скукой и уверенностью, что с автором мне не по пути. Лет пятнадцать назад я была куда более категорична, нежели сейчас, и потому ничего больше у немецкого классика не читала, пока не зарегистрировалась на ЛЛ. Тут мне мои новообретенные друзья, ставшие за годы знакомства уже людьми родными, рассказали, что есть и другой Ремарк. Лиричный, чуть менее депрессивный, виртуозный в описании любви - ровно такой, какой и нужен был мне в далеком 2015-м. Так в моей жизни случилось три затмения сердца: «Жизнь взаймы», «Три товарища» и «Триумфальная арка». Вот только человек - создание не статичное, со временем меняются и жизненные обстоятельства, и привычки, и то, что вызывало восторг да хоть бы и год назад, совсем не факт, что отзовется той же эмоциональной бурей в настоящем. Я стала жестче, любовные перипетии потихоньку вышли из зоны приоритетных читательских интересов, может, потому и «Ночь в Лиссабоне» я восприняла куда прохладнее четыре года назад… Хотя, конечно же, только сердечными тревогами смысловая составляющая романов Ремарка никогда не ограничивается.

  Как я читала этот роман? А как можно прочитать книгу о потерянном поколении, в котором обнаруживаешь черты поколения современного? Мне было больно. Человечество не учится на своих ошибках, на карте мира едва ли найдешь точку, где не было бы конфликтов - внутренних, внешних, межнациональных… Людвигу Бодмеру - главному герою этой истории - двадцать пять лет. За его окном апрель 1923 года, совсем недавно отгремела Первая мировая война, на которую Людвиг попал семнадцатилетним юнцом и на которой сумел выжить. Как известно, ни одна война не заканчивается объявленным перемирием, пройдет еще немало лет, прежде чем воспоминания поблекнут, боль утихнет, а жизнь вернется в прежнее спокойное русло. В маленьком немецком Верденбрюке молодой человек работает в фирме по продаже надгробных памятников, является членом Верденбрюкского клуба поэтов, по воскресеньям играет на органе в маленькой церкви при психиатрической клинике и, как и многие соотечественники, пытается выжить.
  Инфляция в стране растет такими темпами, что государственный банк не успевает печатать денежные знаки. Счет ведется на десятки тысяч и на миллионы. В нищете прозябают почти все слои населения, наживаются же на ситуации обладатели векселей, акций или крупных реальных ценностей - единицы, забывшие о морали. Повышение ставок служащим не поспевает за курсом доллара, деньги обесцениваются молниеносно, а число безработных растет день ото дня. По всей Германии усиливаются волнения, вопрос об увеличении пенсии инвалидам и престарелым так и остается открытым, пока те просят милостыню, ищут поддержки у родственников и попросту помирают с голоду. Теперь быть сытым - совсем не значит хорошо питаться. Быть сытым - значит просто набить желудок всем, что попадется, а вовсе не тем, что идет на пользу.
  В новом безумном мире каждый выживает по-своему. Кто-то критикует старые порядки, а кто-то наоборот ностальгирует по прошлому, восхваляет военную дисциплину и Гитлера. Кто-то все еще пытается зарабатывать честным путем, пока иной обкрадывает собственную семью, напивается до поросячьего визга на последние деньги и мочится на обелиск. Легкомысленные красавицы ищут богатых поклонников и прекрасно понимают, что время играет против них. Впрочем, немало и тех, кто, не выдержав нищеты и позора, сводит счеты с жизнью… Людвиг Бодмер продает памятники с изрядной долей сарказма, тщетно пытается вернуться к творчеству, размышляет над смыслом бытия и пребывает в поисках любви земной и небесной, правда, ни с той, ни с другой ему не везет. В лечебнице он знакомится с Женевьевой Терговен (Изабеллой, как та предпочитает себя называть), чувствительной образованной девушкой, болеющей шизофренией. Со временем их общение перерастет в нечто большее - любовь платоническую и, по очевидным причинам, обреченную на грустный финал… А бывают ли у Ремарка счастливые любови?
  Знаете, что бы я со спокойной душой убрала из текста? Как раз любовную линию с Изабеллой. Долгие беседы Людвига с девушкой утомили меня до чертиков, именно на них я всякий раз прерывала свое чтение. Сложно все-таки поглощать на сон грядущий философские пассажи, замешанные на безумии. При этом с удовольствием я читала о трудовых буднях главного героя, смаковала его диалоги с Георгом Кролем, хихикала над их предприимчивым использованием просроченных талонов, попытками скрыть интрижку с Лизой и той хитростью, на которую пошел Людвиг, чтобы проучить бессовестного Кнопфа. А вот грустно было от выбора Греты, которая, очевидно, предпочла сытую жизнь чувствам. Каждый работник конторы Кролей вызвал во мне живой интерес. Столько силы воли и духа было в них, запутавшихся в жизненных ориентирах, потерявших веру в Бога, заливающих водкой память о войне, но рук не опускающих, работающих, жаждущих любви! Не забывает Ремарк поведать и о тех странных, подчас отвратительных трансформациях, что произошли в сознании немецкого общества, когда по истечении времени война стала вспоминаться с нотками ностальгии, как нечто далекое, нереальное. Удивительно ли, что в финале мне было так больно?

  Добавляю в багаж прочитанного «Черный обелиск» и прихожу к удивительному выводу - пора перечитать «На Западном фронте без перемен». Человек на войне, выживание на руинах надежд, память о потерях, преодоление одиночества и поиски себя - то, что когда-то много лет назад, в другой жизни, утомило и наскучило, отозвалось ныне горечью понимания. Наверно, я мазохист, но в моменте это было то, что нужно, я просто не могла удержаться, зачитывала мужу целые куски текста и захлебывалась отчаянием. Так уж выходит, что без всякого умысла я отмечаю новые вехи взросления и более глубокого понимания действительности одновременно с прочитанными романами Ремарка, и сейчас осознаю, что пора вернуться к началу. Некоторые книги достойны переосмысления и, сдается мне, первая, прочитанная мной у автора - не исключение.

  
  И знаете, что странно? Вот вы, в ваши двадцать пять лет, видели уже немало смертей, горя и человеческого безумия и все-таки ничему не научились, задаете самые дурацкие вопросы, какие только можно выдумать. Но, видно, так уж повелось на свете: когда мы действительно что-то начнем понимать, мы уже слишком стары, чтобы приложить это к жизни, так оно и идет — волна за волной, поколение за поколением, и ни одно не в состоянии хоть чему-нибудь научиться у другого.

  63

  497