Рецензия на книгу

• 

  Catty260811 октября 2015 г.

  "Ничто не потеряно окончательно."

  Тягостными, долгими годами возводился этот вал, желания удушались цинизмом, воспоминания безжалостно растаптывались и хоронились, люди срывали с себя все, вплоть до имени; чувства твердели, как цемент.

  Закрыла последнюю страницу, а за окном уже сумерки и пастельно-розовые цвета догоревшего заката. Краски природы и эмоции после Ремарка: атмосферно вышло.

  Сказать, что эта книга превосходна или божественна, не совсем уместно, да и слишком ненатурально звучит, ведь даже не отражает и малой части эмоций. Такие книги попадаются редко. И снова звучит немного пафосно. Читаешь одну, две, десять, пятьдесят... И слог хорош, и мысли интересны, да и события увлекательны. Закрываешь и думаешь: отличная книга, а каков финал. Книги, направленные скорее на действия, а не на внутренние эмоции. Есть другие: тоскливые, с тёмными красками, удручающе-печальные, очаровывающие своим трагизмом. А, вот ещё другие, тоже любимые мной, - книги обо всем и ни о чем: с потерянными героями, но правдивыми мыслями, с яркими пейзажами и практически бесцельным существованием, где среди нагромождения слов и действий проступают истинные краски жизни. Нет, не буду утверждать, что это самая невероятная книга и что равных ей нет, но можно просто восхититься тем, как Ремарк мастерски соединил все вышеперечисленное и удостоил весьма занимательным названием "Триумфальная арка".

  Это книга о жизни? Да. О любви? Определённо. О человеке? Бесспорно. И ещё о бесчисленном множестве тем, которые периодически вплетаются в основное повествование. Париж в предвоенные годы: наводнённый эмигрантами, покрытый тенью надвигающейся войны, обуреваемый эмоциями и страхами. В центре повествования хирург-беженец, проводящий нелегальные операции и не имеющий никаких документов. Один среди громады вековых зданий, заброшенный судьбой в этот прекрасный город, живущий как придётся, все ещё на что-то надеющийся. Описание его внутреннего мира выходит на первый план, заставляя проживать с ним моменты прошлого и настоящего, чувствовать все страхи липких кошмаров и полноту эйфории от понимания жизни, погружаться вместе с ним в некий стеклянный вакуум во время мести и размышлять о жизни, любви, будущем. Насыщенные краски его эмоций во всей полноте вырываются со страниц книги, манипулируют чувствами и оставляют странное ощущение присутствия. Война здесь существует и как ещё не произошедшее будущее, бросающее тень на настоящее и заставляющее жить пока ещё есть возможность, и как некий призрак, напоминающий о прошлом и ведущий к единственному возможному для героя поступку.
  

  
  Сны, полные ужаса фашистских застенков, застывших лиц замученных друзей, бесслёзного, окаменевшего горя тех, кто остался в живых, - сны полные муки расставания и такого одиночества, о котором не расскажешь никакими словами...

  И он в какой-то степени закрывается в себе, отгораживается от жизни, старается избегать любых привязанностей. Не удивляет то, что в итоге, это ему не удаётся: сам того не понимая, он как скиталец без дома тянется через любовь к жизни, пытается обрести смысл, жизнь, себя или что-то иное в другом человеке, воскрешает забытые эмоции и чувства.
  

  
  Вот я стою здесь, но уже не как труп в отпуске - с мелочным цинизмом, убогим сарказмом и жалкой толикой мужества. Во мне уже нет холода безразличия. Я снова живой - пусть и страдающий, но вновь открытый всем бурям жизни, вновь попавший под её простую власть!

  А главное, что по-настоящему чувствуешь все его переживания и веришь в их глубину, что меня удивило и ещё больше притянуло к творчеству Ремарка. Чувства удивляли его, внезапно нахлынув, а затем уступали место разуму. Мысли, создаваемые воображением, казались порой полным вздором, он одергивал себя, отказывался верить, но утопал в этой трясине все сильнее. Погружался в игру собственного разума.
  

  
  Да и что горит лучше на костре чувства, чем сухой цинизм — это топливо, заготовленное в роковые тяжелые годы?

  Любовь разрушала воздвигнутые им стены постепенно, сначала сдвигая отдельные незначительные части, а затем завершила все мощной финальной атакой, разбив укрепление вдребезги. Но это не уничтожило, а пробудило его.
  

  
  Он знал лишь одно - он жив. Жив! Да, он жил, существовал, жизнь вернулась и сотрясала его, он перестал быть зрителем, сторонним наблюдателем. Величественное ощущение бытия забушевало в нем, как пламя в домашней печи, ему было почти безразлично, счастлив он или несчастлив. Важно одно: он жил, полнокровно ощущал все, и этого было довольно.

  Но не только любовь вызывала в Равике яркие эмоции, где-то в глубине разума таилась надежда на месть. Вероятно, самые яркие и вместе с тем самые расплывчатые страницы произведения посвящены именно этому методу избавления от призраков прошлого. Все звуки вокруг чрезвычайно резкие, громкие, опасные, но в то же время чувства подчинены идее и отгорожены от реального мира. Ясное осознание событий, но отсутствие их реальности, не зря через несколько часов это казалось лишь сном, чем-то странным и как будто бы созданным воображением.

  И всегда вокруг возникала природа: темная и погружающая в забвение, бушующая и сгущающая краски, напряженная и застывшая, нежная и лёгкая. Виртуозно. Луна, чей "белый мертвый свет беззвучно кричал в блеклом чугунном небе"; ночь, которая " стряхивала дождь со звёзд и проливала его на землю"; цветы, раскрывавшиеся под дождём, в тот момент, когда герой почувствовал всю полноту жизни. И как же мне нравится в Ремарке любовь к искусству: описание залов Лувра и богини Ники, полотен импрессионистов, книг.

  И финал: логичный, такой по-настоящему ремарковский, пронизанный различными эмоциями.
  

  
  Обычно они объяснялись на взятом взаймы языке. Теперь впервые, сами того не сознавая, они говорили каждый на своём. Словно пала преграда, и они понимали друг друга лучше, чем когда бы то ни было...

  Насколько тонко выписано здесь каждое слово: вроде сначала не удивляешься, но потом в определённый момент как накатывает, так и не отпускает до финальных строк какое-то чувство опустошенности, даже некой фатальности. Война началась. А вокруг затемнённый Париж с расползающимся по его улицам тенями - предвестниками нескольких наполненных неизвестностью, мучениями и страхом лет, обесцвечивающими мечты о будущем, стирающими не только окружающий мир, но и малые остатки надежды.

  4

  39