Рецензия на книгу

• 

  aruar7 ноября 2025 г.

  Если бы у Васи была шерсть, то в ней бы точно водились блохи...

  Е.П.: Я сейчас скажу страшную вещь, которую должен сказать...
  А.К.: А мы давай не бояться говорить страшные вещи...
  

  Не обладая должной компетенцией для таких заявлений, я всё же скажу: пожалуй, худшей разновидностью биографий и, вообще, книг об исторических личностях, являются книги, написанные их друзьями. Историки пишут биографии, создавая через портрет личности портрет эпохи, писатели пытаются сотворить на основе этих биографий высокохудожественные романы, профильные учёные копаются в наследии кого-то великого и продвигают науку вперёд... Друзьям кого-то великого всё это не нужно. Они ударяются в свои рассуждения, воспоминания, мемуары с той же целью, с какой я гонялся за плашечкой эксперта здесь, на лайвлибе. Чтобы хоть как-то подтвердить своё присутствие в вечности. Аксёнов для Попова и Кабакова так же, как и их книга «Аксёнов» - для меня, только удачный повод поговорить вслух.

  
  Но пафос я бы снизил. Мол, не только об Аксёнове, но о времени и о себе... Просто нам действительно очень хочется его вспомянуть: а как мы ещё вспомянем, мы ж тоже профессиональные писатели? Значит, просто рюмкой не получится, надо создавать текст...

  Впрочем и утверждать своё право на место в «Зале Славы» можно по-разному. Довелось мне когда-то читать биографию Довлатова, написанную литератором, вышедшем из той же среды и тусовки, что и сам Сергей Донатович – так она вся была пропитана обидой и недоумением, почему Довлатова удалось попасть в великие, а автору его биографии – нет. Авторы «Аксёнова» величие своего старшего товарища не оспаривают и на его лавры не претендуют. Скорее, наоборот: им, младшим шестидесятникам, хочется возвратиться к ощущениям той эпохи, ещё раз пройти путь своего поколения – поколения деятелей культуры, когда её общественная значимость оставалась очевидной и неоспоримой – и совершают они это путешествие на корабле, где в качестве гальюнной фигуры вырезана статуя главного символа той эпохи. А поскольку расположена кариатида на носу корабля, команде легко делать вид, что курс проложен и повествование следует за фигурой Аксёнова. Хотя на самом деле, как только судно вышло в море, члены экипажа забросили штурвал, привольно расположились на палубе и, покачиваясь на волнах ностальгии, вольготно беседуют, перемежая общие рассуждения о судьбах страны, природе людей и склонности еврейских женщин к диабету достаточно спорными панегириками своему старшему товарищу.

  
  ... не надо поступаться принципами!
  А.К.: Надо, потому что, если ты не поступаешься принципами - превращаешься в революционера, а если поступаешься принципами, то на путях эволюции, имеешь шанс, дай бог, вырасти в Аксёнова

  Самое удивительное здесь то, что в каком-то смысле это работает. Я очень люблю Аксёнова. Не так, как авторы книги и, пусть, не за то, за что, по их мнению, Аксёнова-писателя нужно любить. Большую часть тех вещей, из-за которых лично я готов отстаивать право Вакса на место в пантеоне русских прозаиков, Попов и Кабаков подчёркнуто стараются не называть в своих рассуждениях «коммерческой халтурой». Пусть их. Какое произведение Аксёнова не возьми – из его рамок будет выпирать огромное самолюбие и самомнение автора, его безапелляционность и желание красоваться. Признаюсь, во многом именно за это я его и люблю. И именно поэтому, хоть при прочтении «Аксёнова» я плевался, звонил на работу жене и возмущенно зачитывал ей особенно впечатлившие меня пассажи, в результате книгой я остался вполне доволен. Она создаёт именно такое – очень узнаваемое, аутентичное «аксёновское» настроение. Если сам мэтр смягчает неприглядность некоторых проявлений своего таланта иронией и слогом, то тщеславность и высокомерная готовность авторов с категоричностью экспертов рассуждать о вещах, в которых они не слишком разбираются, компенсируется пусть непреднамеренной, но комичностью некоторых их высказываний и упорством, с которым они притягивают Аксёнова к любым своим рассуждениям. «У щуки, конечно, нет шерсти, но...»

  
  Е.П.: И стал действительно профессором, "профессором в штате", так, кажется, это у них называется...
  А.К.: Но что я тебе хочу сказать: хлебнул до этого Вася - будь здоров! Тут я сделаю непозволительную, особенно для писателя, но распространенную ошибку, а именно: я припишу биографию героя автору. Потому что это не всегда ошибка, потому что есть такие вещи, которые не мог автор описать, не пережив, не мог - он бы их не знал. Бедность, в которой некоторое время живёт переехавший в Америку герой "Нового Сладостного Стиля", - эту бедность Вася знал не понаслышке. Герой там некоторое время работает охранником на автостоянке - Вася не работал на автостоянке, но, значит, он этот уровень близко видел.

  Я не знаю, может ли этак книга считаться полезной. У каждой главы есть «Приложения» и там можно найти интересные материалы, вроде выписок из письма дяди Аксёнова в НКВД с просьбой на разрешение забрать маленького Васю из детдома и цитат из литературоведческих работ по творчеству Аксёнова. И, наверное, тот, кто возьмёт эту книгу случайно, ничего не зная об авторе «Звёздного билета», «Ожога» и «Московской Саги», откроет для себя что-то новое о нём, узнает об альманахе «Метрополь» и о том, что джинсы Василий Павлович носил плохо. Есть безусловный интерес и в том, чтобы просто услышать живую беседу тех, кто входил в это золотое поколение «властителей дум», почувствовать и оценить их манеру, их самобытность их всё большую оторванность от современности. И всё-таки... Я не думаю, что это, строго говоря, хорошая книга. Но всё же... Страшно захотелось после неё перечитать Аксёнова. И это здорово!

  Теперь бы ещё время найти.

  22

  590