Рецензия на книгу
Защита Лужина
Владимир Набоков
ArinaAnna29 сентября 2015 г.«Гений - человек одержимый, но он творец...»
Н. А. Бердяев.Последняя, турнирная шахматная игра, которая должна решить судьбу двух самых сильных, самых неординарных игроков, равных по уму и по силе мысли, но разных по характеру и духу, - так и осталась не доигранной, так как один из ее участников, после вынужденного перерыва, не вернулся на прежнее место. Это был Лужин. Александр Иванович Лужин
Об этом романе можно говорить много, долго, разбирая его по цепочке, дотирая до дыр. Несмотря на его, не столь внушаемый размер, он потрясает своей масштабностью и глубиной, отчего мое знакомство с ним и затянулось. Есть ли смысл пересказывать прочитанное? Как по мне, то это сложно, очень много важных деталей, разных обстоятельств, много внутренний борьбы и противоречий, много, что из прочитанного выходит за грани реальности, переходя в разряд патологических недугов и сомнений, в которых человек становится уже не способным властвовать над своей мыслью, своей волей, желаниями. Очень много вопросов, на которых нет ответа. Есть лишь догадки и предположения.
Кем же он был – Лужин младший? В самом начале и до последней строчки он так и остается Лужиным, без имени и отчества. Его детство, похоже на «затмение солнца», где за угрюмостью, детской отрешенностью, не желанием водится с друзьями, предпочитая ему одиночество, прятался необыкновенно талантливый человек, которому суждено было стать велим «маэстро», известным гроссмейстером, гениальным мастером по шахматной игре. Открыв ее однажды для себя, он целиком и полностью окунулся в шахматный мир, страсть к которому подавила в нем все прочие стремления, сделав из него «аутиста» в широком смысле этого слово (истинным аутистом Лижин – младший не был). И в этом, пожалуй, заключалась главная проблема маленького Лужина, от которого «большие» шахматы, требовали полной самоотдачи, доводя до полного самозабвения. Его внутренний мир становился от этого все беднее, а талант расширял свои горизонты. Лужин ничего другого не делал, ничем больше не интересовался. В его глазах ничего нельзя было прочесть, лишь одна прозрачная муть, но стоило ему вернутся к игре, в них зажигался огонь, а сам он становился похож на человека решительного. В его речи нельзя было уловить смысла, слова наталкивались друг на друга, фразы строились в хаотичном порядке, мысль выражал не однозначно. А сам внешний вид Лужина оставлял желать лучшего – обветшавшая одежда, рассеянность, неуклюжесть в обращении с вещами… - все это наводило на мысль, что перед тобой не взрослый человек одаренный талантом, а беспомощный и одинокий гений. Каким, в сущности, он и был.
Таким и увидела его будущая жена. В его равнодушии к окружающему миру ей мерещилось что-то трогательное и милое, отчего ей непременно захотелось заботиться и опекать его. Она вышла замуж из жалости к Лужину, относилась к нему, как к больному, заболевшему шахматами. И Лужина (теперь она называла себя исключительно так) вдруг захотела излечить его от этой болезни. А что же Лужин? Любил ли он? Боюсь, что и любовь была ему безразлична. Лужин женился, как бы машинально, не задумываясь над поступком, а жена представлялась ему «неким сновидением, приснившемся, когда он не играл в шахматы».
После объявления перерыва, Лужин почувствовал непреодолимое желание уйти домой. Он хотел бежать из шахматной аудитории, где всё и все, включая Турати, атаковали его со всех сторон: стеклянная пешка с золотым горлом, гривастый шахматный конь… уединится, и побыть в одиночестве. Его силы истощены, ум пришел в замешательство, и мир поплыл перед глазами. Недуг Лужина, стал лишь маленьким перерывом в игре. А запрет на шахматы, не смог побороть желание закончить партию с Турати. Мысленно, день за днем, в голове Лужина складывалось множество задач, ходов, каждая из которых — «плод тысячи и одной бессонной ночи», убежать от которых теперь не представлялось возможности. Оставался один единственный выход, прекратить эту непрерывающуюся и изнуряющую мысленную шахматную игру… Он так и не стал Александром Ивановичем — обычным человеком, не обделённым житейскими радостями. Не смог им стать
1027