Рецензия на книгу

• 

  Аноним15 октября 2025 г.

  «Жизнь бессмысленна без дома»

  После того, как Егана Джаббарова написала книги сначала о женщинах своей семье, а потом о русском сводном брате, было бы странно, если б она не рассказала нам что-нибудь и о мужчинах её жизни. Встречайте: Фарман (дядя) и Яшар (отец) – центральные герои нового произведения Джаббаровой Terra Nullius. Но помимо историй мужчин, оставивших свой дом ради новой лучшей жизни на чужой земле, есть в ней и линия рассказчицы Еганы, русской писательницы азербайджанского происхождения, уехавшей из родной страны в далёкую и непонятную Германию из-за того, что на Россию опустился «густой дым, похожий то ли на туман, то ли на газ», который «действовал на людей разрушительно: все, кто случайно соприкоснулся с ним, становились агрессивными и жестокими», «по-видимому, дым отключал anterior insular cortex, участок мозга, отвечающий за эмпатию».

  Связующий образ для всех трёх сюжетных линий – дом, потеря которого разрушительно сказывается на как на психическом, так и физическом состоянии героев, а поиск изматывает до полнейшего изнурения. «Ничто так не болит, как утраченный дом» и в то же время, с ним вполне можно вступить в абьюзивные созависимые отношения, когда дом превращается в монстра, «ест много, ест жадно, делает большие куски, вгрызается в самую мясистую часть и сразу глотает», оставляя на людях следы своих зубов, которые даже спустя годы будут напоминать о тяжёлой утрате.

  В отличие от мужчин, которые переезжали запланировано и не теряли связи с местом исхода, рассказчица при переезде утрачивает помимо прочего ещё и свою писательскую идентичность. Она приходит к дому, в котором век назад жил Курбан Саид, а теперь висит посвящённая ему памятная табличка, и задаётся вопросом о том, может ли она считать себя schriftstellerin (нем. «писательница»), как её немецкие коллеги, или в ситуации отрыва от родного языка, когда твои слова перестают иметь какую-либо силу в чужой языковой среде, ты уже не можешь идентифицировать себя как человека, работающего со смыслами. Саид, названный при рождении Львом Нусимбаумом, принял новую немецкую идентичность вместе с новым именем, Егана же пока продолжает оставаться Еганой, и боится вслед за родиной потерять имя и голос. Она живёт в оранжевом контейнере для беженцев и в нём же контейнирует свои тексты, которые продолжает писать на русском.

  Эта линия делает Terra Nullius книгой не только о географическом изгнании и поиске нового дома, но и о кризисе письма. Джаббарова задаётся вопросами о том, что значит писать, когда у тебя больше нет адресата, нет языка, в котором можно найти опору, и нет дома, подпитывающего вдохновение. В поиске ответов на них используемый в названии термин («ничейная земля») по ходу развития сюжета приобретает сразу несколько новых значений: это и пространство многонационального лагеря беженцев, где одновременно множество и никаких правил, и характеристика внутреннего состояния человека, вынужденно оставившего дом, и синоним творчества, которое лишено гражданства и не имеет национальной принадлежности, но всегда может подарить ощущение, что ты на своём месте и на правильном пути. Дом может быть разрушен, язык утрачен, а идентичность поставлена под сомнение. Но всегда остаётся письмо – пространство для всех, способное вернуть голос и автору, и его героям.

  23

  332