Рецензия на книгу

• 

  Аноним10 октября 2025 г.

  История одной чумы

  Альбер Камю - еще один автор, с которым я давно хотела познакомиться основательнее, нежели в годы университетские, с должным вниманием к собственным эмоциям, нежели к критике, и хоть по досадному стечению обстоятельств момент для чтения выдался не самый удачный, задуманное сбылось. Успех любой истории напрямую зависит от умения автора погрузить нас в выдуманный мир и сделать сопричастными, сочувствующими, и в этом Камю - мастер… А теперь представьте, каково мне было оказаться в зачумленном Оране в то время, как в реальности мой ребенок горел от температуры после прививки, побочные эффекты которой проявились через две недели! Разумнее было бы, конечно, чтение отложить, взять что полегче, и вернуться на побережье Средиземного моря позже, но глупые читательские принципы нередко связывают по рукам и ногам. Словом, не самое простое выдалось знакомство, роман прочитан, дочь переболела, а привкус горечи на губах остался.

  В письме к Ролану Барту Альбер Камю отмечает, что при множестве возможных прочтений романа, стоит в нем все же видеть завуалированную борьбу европейского сопротивления против фашизма, но то ли сказалась моя нелюбовь к притчам и поиску скрытого смысла в синих занавесках, то ли угнетенное эмоциональное состояние, высматривать в тексте символы и аллюзии я так и не стала. И потому Оран так и остался для меня типичной французской префектурой на алжирском берегу, пережившей страшное бедствие. Городом без особых примет, в коем преисполненный рвения читатель легко разглядит и знакомый уклад, и знакомые нравы. Изложит историю непосредственный свидетель минувших событий, которому в силу своего положения пришлось выслушать немало доверительных признаний жителей городка.
  Началось все с дохлой крысы, обнаруженной на лестничной площадке. Случай неприятный, но не то чтобы из ряда вон выходящий. Здесь одна, там еще две, несколько дней спустя дохлыми крысами был завален весь город, а после исчезли кошки. Отличный повод для праздной болтовни, вот и муниципалитет ровно ничего не намеревался делать и никаких мер не предпринимал, а ограничился тем, что собрался с целью обсудить положение. Газеты, размазывающие на все лады историю с крысами, утихли лишь тогда, когда неизвестная лихорадка начала свой кровавый сбор урожая, унося одну человеческую жизнь за другой. Правда, и в этом случае властям потребовалось еще немало времени, чтобы предпринять решительные шаги. Запереть на замок городок, жители которого работают много, но лишь ради того, чтобы разбогатеть, не так-то просто… И только когда ворота Орана захлопнулись и порт опустел, все вдруг обнаружили, что угодили в западню, к которой отныне как-то придется приспособиться.
  В экстремальной ситуации все ведут себя по-разному, а принять факт, что смерть дышит тебе в затылок, и вовсе затруднительно. И если доктору Бернару Риэ чума не оставила времени на размышления, то многие его сограждане были раздавлены новостью, что отныне и на неопределенный срок они разлучены со своими родными и любимыми. Всеобщая изоляция могла бы со временем закалить характеры, но так случилось далеко не со всеми. В городе, осажденном чумой, компромиссы потеряли всякий смысл, расцвела буйным цветом спекуляция, и теперь каждый был вынужден остаться наедине со своими заботами. Стремясь в полной мере погрузить читателя в описываемые события, Камю вводит в текст нескольких персонажей, через призму восприятия которых предлагает оценить обстановку в Оране и понаблюдать за тем, какие внутренние трансформации переживают его жители.
  А трансформации эти существенны: кто-то встает на путь борьбы с чумой, даже не будучи уверенным в успехе предприятия и демонстрируя силу воли и духа (доктор Риэ и Жан Тарру), кто-то пытается сбежать из города, поставив собственные чувства выше общественного благополучия (Раймон Рамбер), кто-то воспринимает чуму за благо (мсье Коттар) и пытается на ней нажиться. Найдется и тот, для кого написание собственной книги и грядущее признание стало важнее, чем окружающая обстановка. В изменившемся мире все перевернется с ног на голову, потеряют уважение врачи, которые ныне будут восприниматься как предвестники несчастья, проверится на прочность вера, ведь не так-то просто понять, чего хотел Господь, посылая на оранцев это бедствие и отнимая возлюбленных, мужей, жен, родителей и даже детей… И чем дольше чума одерживает верх, тем скорее черствеют людские сердца, на смену яростным порывам приходит оцепенение.
  Роман Камю полон интересных умозаключений. Как упоминала ранее, у меня не было изначальной цели выискивать в тексте отсылки к историческим событиям, и все же близкой, отозвавшейся болью стала мысль автора о том, что человек не способен здраво оценить потери человечества что во время войны, что во время чумы, пока эти потери не затронут его лично. Ассоциации как с небезызвестными ковидными временами, так и с нынешней политической бурей в мире неизбежны… И все же над размышлениями героев и философскими пассажами автора я все чаще скучала. Куда любопытнее мне было наблюдать за человеком - сильным и слабым, любящим и безразличным, обросшим броней и гнилым по своей натуре.

  Так что без тени сомнения скажу, что повторное знакомство с Альбером Камю вышло удачным, пусть и эмоционально выматывающим. Конечно, когда болеет твой малыш, разумно читать что-то ободряющее и жизнеутверждающее, а этим «Чума» едва ли одарит своего читателя. Зато покажет, что даже в условиях трудных, поистине страшных, человек все еще способен на героические поступки, на проявление лучшего в себе. И, сдается мне, сейчас очень важно об этом помнить.

  
  Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена. Люди – они скорее хорошие, чем плохие, и, в сущности, не в этом дело. Но они в той или иной степени пребывают в неведении, и это-то зовется добродетелью или пороком, причем самым страшным пороком является неведение, считающее, что ему все ведомо, и разрешающее себе посему убивать. Душа убийцы слепа, и не существует ни подлинной доброты, ни самой прекрасной любви без абсолютной ясности видения.

  63

  955