Рецензия на книгу
Чародеи
Ромен Гари
Аноним20 сентября 2015 г.Куда уходит детство?
Роман-фантазия. Легкий и светло-синий, как венецианское стекло, и воздушный, но гордый, как бумажный змей, которого запускал ты, дорогой читатель, со своим отцом в деревне. Помнишь ли ты прекрасные мгновения, когда, отрываясь от земли, змей начинал набирать высоту, подчиняясь ритму твоего сердца и топоту ног? А папа в своей летней выгоревшей рубашке стоял, скрестив руки, с прищуром наблюдая, как ты убегаешь вдаль по звенящей пыльной дороге, волоча за собой конструкцию, над которой он трудился весь прошлый вечер. Спиной чувствуя его взгляд, ты поворачиваешь голову, заливаясь счастливым смехом, понимая, что вы бессмертны: загоревший отец, клубы пыли под твоими босыми ногами, легкое перьевое облако у самого горизонта и дорога, которая выводит маленькую фигурку ребенка на взлёт перед большим самостоятельным полетом.
"Каждый человек прикован к колесу судьбы своей сансарой", - вот основная мысль произведения. Только подаётся она не с индуистской точки зрения, а с европейско-итальянской. С экспрессией, отчаянным жестикулированием, "per Bacco", а также буффонадой и шутовством. Это история понимания смысла жизни главным героем Фоско Дзага - младшего сына и наследника традиций клана Дзага. Название романа напрямую коррелирует с видением мира Фоско. Чародеями он считает всех, имеющих влияние на судьбы других людей и понимающих глубинность этого процесса, от ярмарочного канатоходца, развлекающего публику, до доктора З.Фрейда и его "психанализа".
— Сколько женщин у вас было? — спрашивал меня «психаналист» — термин, который, впрочем, не устоялся в разговорной речи. Впервые я услышал, как его употребила моя подруга Лу Андреас-Саломе, искусительница Ницше и Рильке, ставшая через некоторое время тайной советчицей другого чародея.
— Нисколько, — ответил я. — Я удивлен, что коллега такого масштаба может задавать подобные вопросы.
— Я спрашиваю не в трансцендентном смысле. Просто пытаюсь измерить глубину падения. Сколько приблизительно?
— Я не занимаюсь подсчетом нулей.Единственной любовью мальчика была мачеха Терезина, лишь на 3 года старше него самого. В романе прекрасно показано то самое состояние, когда у безответно влюбленного отнимаются конечности, холодеет всё тело, а сердце выписывает такие кульбиты, что вот-вот выпрыгнет из горла. Подростковые мечтания, стеснения, подглядывания и мастурбация особо хитрыми способами описаны без ханженства, с юмором, со счастьем, переполняющим душу маленького мальчика, однако без примеси сожалений, которые часто можно заметить во многих произведениях о детях. Сожаления как плесень на текучем камамбере - были соскоблены, а привкус остался. "Чародеи" же посвящены людям, остающимся детьми хотя бы в одном каком-то аспекте. В случае Фоско - в вопросах любви. Он смог стать выше болезней, войн и той, что с основания времен отнимает людское счастье быть вместе с обожаемым человеком. Смерть в романе предстаёт зачастую или скоморошьей фигурой, или манекеном, вызывающим не трепетное почтение или страх, а смех, благодаря своей несвоевременности и неестественности. Она даже спасает семью Дзага от участи быть растерзанными разъяренной толпой. Интересно? Тогда прочитайте сами этот роман, и вы снова ощутите магию детства, кроющуюся в глазах стрекоз или в шкафу, за старым маминым пальто. Это то, что ускользает от нас, когда мы становимся взрослыми, каждый в своё время, но обязательно не по своей воле. Любите и помните!
Истинная Терезина, которую никто никогда у меня не отнимет, прижималась ко мне всем своим теплым телом. Ее волосы вновь затеяли нежную возню с ее шеей и плечами, и я вновь обнаружил всех плутоватых бельчат.
— Я так счастлива, что выздоровела, Фоско. Я обязана тебе жизнью. В тебе осталось больше от ребенка, чем я предполагала.
— Я никогда не состарюсь, — заявил я ей. — Это очень просто. Достаточно чернил, бумаги и пера — и сердце скомороха.15546