Рецензия на книгу

• 

  Аноним1 октября 2025 г.

  Нелюбовь по-салтыковски

  Властная барыня Арина Петровна Головлёва — глава целого семейства при живом, пьяненьком и безолаберном супруге. «Ни вдова, ни мужняя жена», — как она сама себя называет. Арина Петровна приумножила капитал мужа в несколько раз, расширила размеры Головлёвских земель. Только для чего это всё? Старший сын Степка-балбес, средний Порфирий — «Иудушка-кровопивушка», младший Павел Владимирович — «апатичная и загадочно-угрюмая личность, из которой в конечном счёте получается человек, лишённый поступков», а почившая дочь Аннушка и вовсе не оправдала надежд, оставив на попечение двух крошек дочерей». Об этом Арина Петровна говорила просто: «Одну дочку Бог взял, двух дал!».

  Дети Арины Петровны не знали материнской любви, получая вместо неё лишь «подачки» — дома, деревни, которые барыня называла выброшенными кусками. Но богатство быстро уходило, и «постылым» детям оставалась одна дорога — вернуться в отчий дом, где их ждали холодные комнаты и упреки за каждый кусок хлеба. Головлёвы копят, жадничают, чахнут над золотом, но их души изнывают от отсутствия настоящей любви.

  
  Она совсем потеряла из виду, что подле нее в конторе, живет существо, связанное с ней кровными узами, существо, которое, быть может, изнывает в тоске по жизни

  Сюжет романа отражает семейную историю самого Салтыкова-Щедрина: детей делили на «постылых» и «любимчиков», а прототипом Арины Петровны стала его мать. Даже Иудушка — не вымысел: писатель признавался, что в этом образе спародировал своего брата Дмитрия, с которым вёл тяжбу о наследстве и именно так называл его в своих письмах.

  Без стеснений обличает Михаил Евграфович показную религиозность своих персонажей.На протяжении всего романа автор отмечает, как приторная набожность Головлёвых сочетается с бесчеловечными поступками: религия, которая должна смирять гнев, становится оправданием жестокости. Героям кажется, что, окружив себя иконами и бездумно исполняя все обряды, они автоматически обретают небесных заступников. Салтыков-Щедрин доходит до затаённых причин головлевской религиозности, не имеющих никакого отношения к вере и благочестию: «Но он молился не потому, что любил Бог и надеялся посредством молитвы войти в общение с Ним, а потому, что боялся чёрта и надеялся, что Бог избавит его от лукавого».
  
  В своём романе автор с беспощадной честностью исследует феномен наследственного насилия, где травмы детства становятся неиссякаемым источником деградации и тирании. Через судьбы потомков Арины Головлёвой писатель демонстрирует, как неспособность к самореализации, тяга к саморазрушению и холодное равнодушие к близким — даже к собственным детям — превращаются в семейное проклятие, передающееся из поколения в поколение.

  Читатель, погружаясь в мир Головлёвых, до мелочей изучает их характеры и привычки, но, несмотря на всю очевидность их пороков, не может избавиться от иллюзии возможного искупления. Однако герои романа, подобно неудержимому локомотиву, мчатся к пропасти, а наблюдателю остаётся лишь созерцать, как один за другим вагоны их жизней рушатся в бездну. Лишь немногие из персонажей способны осознать масштаб катастрофы, но и они обречены переживать это прозрение в молчаливом, парализующем одиночестве. Такие примеры лишь укрепляют меня в мысли: человек — это отражение своей семьи, её традиций и травм. Лишь по-настоящему сильная личность способна осознать проблему, резко остановиться и начать меняться. Только так можно обрести личное счастье — или хотя бы прервать цепочку деградации.

  «Господа Головлёвы» — не просто роман, а предостережение, которое стоит прочитать каждому, кто хочет понять, к чему приводит отсутствие подлинной любви и нравственных ориентиров. Главный урок Салтыкова-Щедрина звучит как призыв: любите своих детей, ибо никакие материальные блага не смогут заменить им тепло и заботу, без которых душа человека обречена на вырождение.

  
  Всю-то жизнь она что-то устраивала, над чем-то убивалась, а оказывается, что убивалась над призраком. Всю жизнь слово «семья» не сходило у нее с языка; во имя семьи она одних казнила, других награждала; во имя семьи она подвергала себя лишениям, истязала себя, изуродовала всю свою жизнь – вдруг выходит, что семьи-то именно у нее и нет! «Господи! Да неужто ж и у всех так! - вертелось у нее в голове»

  9

  274