Рецензия на книгу
Becoming Myself: A Psychiatrist's Memoir
Irvin D. Yalom
Аноним1 октября 2025 г.(2017) Конец, но не финал...
"КАК Я СТАЛ СОБОЙ"
Хочу поделиться с Вами обзором на книгу воспоминаний Ирвина Ялома, американского психиатра и психотерапевта, доктора медицины, заслуженного профессора психиатрии Стэнфордского университета (в отставке), одного из пионеров экзистенциальной психотерапии. Он является автором многочисленных книг, в том числе «Лжец на кушетке», «Палач любви», «Когда Ницше плакал», «Шопенгауэр как лекарство», «Проблема Спинозы», «Мамочка и смысл жизни», «Все мы творения на день», «Хроники исцеления» (в оригинале «С каждым днем немного ближе») «Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти»и др., а также профессиональных учебников, таких как «Стационарная групповая психотерапия», "Экзистенциальная психотерапия" и др.
Думаю ,маловероятно, что этот отзыв читает человек, совершенно незнакомый с творчеством этого выдающегося автора (если Вы всё-таки не знакомы с его творчеством, то начать лучше с «Лжеца на кушетке», «Палача любви», «Когда Ницше плакал»).Читать его биографию имеет смысл, когда прочитаны минимум 3-4 произведения: во-первых, он часто ссылается на другие произведения на страницах этой книги; во-вторых, рассказывает историю создания этих романов. Особенно много параллелей с книгой «Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти», в которой талантливо сочетается дар психотерапевта и дар писателя, вышедшей в 2008 году, на момент написания Ялому было 75 лет. «Как я стал собой» вышла в 2017 году, когда ему было уже 85! лет. На сегодняшний день автору 94! года.
Ирвин Дэвид Ялом – американский психиатр и психотерапевт, доктор медицины, профессор психиатрии Стэнфордского университета; известен как автор научно-популярной и художественной литературы.
Чтение этой книги доставило мне колоссальное удовольствие, тем более, что это последняя художественная книга, прочитанная у Ирвина Ялома, и в процессе чтения сходятся все пазлы, так как я знакома со всеми его романами. Ирвин Ялом - это человек, который сумел объединить свои исследовательские интересы и психотерапевтическую практику с литературным талантом: Ялом осознал, что жизнь преподавателя и исследователя была именно тем, чего он всегда желал.
РАННИЕ ГОДЫ.ОТРОЧЕСТВО. ЗНАКОМСТВО И БРАК С МЭРИЛИН.
Родители Ирвина эмигрировали в Соединенные штаты из Сельца (предположительно это село на территории Белоруссии, где родилась мать автора), еврейского местечка в России сразу после Первой мировой войны.Они поселились в Вашингтоне, штат Колумбия. Их сын родился уже в Штатах в 1931 году. Семья владела продуктовым магазином и жила в крохотной квартирке на втором этаже над ним. По признанию Ялома именно усердный труд и деловое чутье отца и матери существенно облегчили его жизнь и дали возможность получить образование. Их, как и многих мигрантов, с головой поглотила главная забота - как бы выжить.«Я порой сопровождал его(отца) на продуктовый рынок, и это была тяжелая, изматывающая работа», - пишет он в своих воспоминаниях. Родители обычно жалели деньги на «легкомысленную ерунду», но когда речь шла о книгах – щедрости им было не занимать. Детство мальчика прошло в бедном криминальном квартале: «на улицах кипело насилие, воровство, расовые стычки и пьянство». Поэтому увлечение юного Ирвина чтением частично утихомиривало тревоги родителей за его безопасность. Как пишет Ялом, библиотека стала его вторым домом, и по субботам он пропадал в ней часами: «Библиотека связывала меня с большим миром, к которому я всей душой стремился, - миром истории, культуры и идей».
С одной стороны, он был одиноким и нерешительным мальчиком: единственный еврейский ребенок в своем классе в начальной школе и единственный белый в своей районе, с другой стороны, уже в юном возрасте он начал борьбу за свою независимость, поиск своей идентичности и имел жесткую позицию по поводу религии, считая ее «самым затянувшим мошенничеством в мире» (верующие могут не напрягаться, по признанию Ялома, его светские взгляды никогда не влияли на его психотерапевтическую практику. Наиболее часто он контактировал с верующими в процессе работы с умирающими пациентами и поддерживал любое религиозное утешение, какое они могут найти. Хотя я как атеист безусловно рада нерелигиозным взглядам Ялома и его супруги):
«...они усердно трудятся, чтобы я мог получить такую роскошь, как образование, но при этом не могут не понимать, что каждая книга, каждая прочитанная мною страница уводят меня все дальше и дальше от них».
Его родители были этническими евреями и пламенными сионистами, общались в тесном кругу родственников и друзей, не заводили дружбы с неевреями и косо смотрели на темнокожих друзей сына. «Несмотря на их сильную еврейскую идентичность, я почти не видел проявлений подлинного интереса к религии». Никто из них не воспринимал религию всерьез. (В личной и рабочей жизни Ялома окружали в основном равнодушные к религии люди).
Ключевым поворотным событием, которое окажет влияние на всю его оставшуюся жизнь, является знакомство с его будущем женой Мэрилин Кёник.Он был сражен на месте, когда впервые увидел ее на вечеринке и ошеломил сам себя, поборов стеснительность и пригласив ее на свидание: «...меня влекло к ней, как гвоздь влечет к магниту, и у меня возникло мгновенное ощущение – нет, больше, чем ощущение, –убежденность, что она сыграет важнейшую роль в моей жизни».
Их объединяло много общего: родители Мэрилин также были евреями-эмигрантами из Восточной Европы, перебрались в Соединенные Штаты наполовину поколения раньше и получили нерелигиозное образование. Но ее отец не так сильно хлебнул лиха в экономическом плане и сумел уберечь свою семью от жизни среди нищеты и опасностей. Мэрилин росла в скромном, но безопасном районе для среднего класса. Думаю, это существенно повлияло на формирование их характеров.
Хотя продуктовые магазины их отцов находились на одной улице, Ирвин рос в неблагополучном квартале в постоянной атмосфере страха, где он и его семья находились в постоянной опасности как чуть ли не единственные белые жители, а продавцы и владельцы других лавок пренебрежительно обращались к нему как: "еврейчик". «...железные решетки на окнах магазина, опасности со всех сторон и довлевшая над всеми нами история геноцида евреев в Европе»... До 20-летнего возраста отец хранил молчание на тему Холокоста и Второй Мировой войны.
Мэрилин жевыросла в соседнем квартале, где никогда не сталкивалась с унижением и страхом за свою жизнь. Это сформировало два противоположных характера – тревожный, застенчивый и склонный к одиночеству Ирвин, и Мэрилин – очаровательная, умная и приятная, любившая находиться в обществе и больших компаниях:
«Я никогда не забываю о том, как мне повезло, что Мэрилин появилась в моей жизни, когда мне было пятнадцать. Она возвышала мои мысли, подстегивала самолюбие и подавала пример благородства, великодушия и преданности духовной жизни».
Обоих супругов объединяла общая страсть к литературес подросткового возраста. Мэрилин очень рано влюбилась во французский язык, литературу и культуру, в то время как Ирвин предпочитал естественные науки:
«Я чувствую себя счастливчиком, которому повезло жить с ходячей энциклопедией по западной культуре, способной мгновенно ответить на большинство возникающих у меня исторических или литературных вопросов».
«Мэрилин– ученый с пытливым умом, особенно искушенный в европейской литературе и искусстве. Как и я, Мэрилин всегда учится чему-то новому и не прекращает читать».
Пока Ялом доучивался в Бостонской медицинской школе, Мэрилин получила диплом магистра в Гарварде, специализируясь на французском и немецком языках. Когда его приняли в интернатуру в больницу Маунт-Синай в Нью-Йорке, она подала заявление на продолжение обучения в Колумбийском университете, на факультете французского языка:
«Собеседование Мэрилин с Норманом Торри, грозным главой французского факультета, вошло в наши семейные предания. Профессор Торри бросил изумленный взгляд на восьмимесячный живот Мэрилин: наверное, ему никогда прежде не приходилось видеть беременных претенденток. А потом еще сильнее поразился, узнав, что у нее уже есть годовалый ребенок».
Женщина, ставшая центром жизни всемирно известного психотерапевта и писателя, является самостоятельной творческой единицей. Мэрилин Ялом (Кёник) – сама писательница, историк, литературовед и феминистка, старший научный сотрудник Института гендерных исследований Клеймана при Стэндфордскомуниверситете и профессор французского языка. За ее авторством имеется ряд книг, посвященных женскому вопросу и месту женщины в истории.Среди научных публикаций Мэрилин Ялом – «История груди», «История жены», «Рождение шахматной королевы», «Как французы изобрели любовь» и др. Ее книга «Как французы придумалилюбовь» была в 2013 году номинирована на премию Гаусса общества «ФиБета Каппа» и на премию Американской библиотеки в Париже.
Мэрилин совмещала учебу, работу и преподавание с рождением четырёх! детей. А также поддерживала мужа, не только как жена, но и как редактор. Они всегда первыми читали книги друг друга и были взаимным вдохновением друг для друга:
«Мы всегда первыми читаем произведения друг друга. Мэрилин утверждает, что это моя увлеченность женской грудью вдохновила ее на создание «Истории груди» –культурологического исследования того, как в ходе истории люди рассматривали и изображали женское тело. Однако моим самым любимым из ее детищ стало «Рождение шахматной королевы» – исследование, в котором она проследила эволюцию фигуры, не существовавшей в шахматах на протяжении сотен лет и впервые появившейся около 1000 года н. э. как слабейшая на доске».
В 2014 году выходит фильм швейцарского режиссёра и сценариста Сабины Гизигер «Лечение по Ялому» о жизни и работе Ирвина Ялома, в котором он предлагает зрителям задуматься о себе, своём существовании и о том, как жить наполненной жизнью:
«В интервью, которое вошло в фильм 2014 года «Ялом как лекарство», наша дочь Ив честно сказала создателям фильма, что мы с Мэрилин всегда ставили свои отношения на первое место – то есть выше отношений с детьми.Моим первым побуждением было возразить, но, полагаю, она права. Ив сказала, что она сама ставит на первое место своих детей, но потом с сожалением добавила, что ее брак не продлился дольше двадцати пяти лет».
Семейный портрет, ок. 1975 г.
В фильме также показаны беседы Ялома с женой, детьми и внуками. Все четверо детей Ялома и его жены в разводе, в то время как они вместе с юности. Он не скрывает секрета своего прочного брака:
«Я женат на Мэрилин шестьдесят три года, и редко выдается день, когда я не благодарю свою удачу за то, что у меня такая выдающаяся спутница жизни. Однако, как я часто говорю другим людям, отношения не ищут – отношения создают. Все эти десятилетия мы оба усердно трудились, чтобы создать тот брак, который есть у нас сегодня».
Все семейство в Ханалеи, Гавайи, 2015 г.
Поймала себя на моменте, что пишу об этой неординарной женщине в настоящем времени. К сожалению, Мэрилин Ялом скончалась в 2019году. Из-за множественной миеломы (рака) она воспользовалась ассистированным самоубийством (эвтаназия, проще говоря). Здесь сразу напрашивается много параллелей с книгой «Вглядываясь в солнце» и книгой воспоминаний. В частности, в главе «Как я сам справляюсь со страхом смерти» он пишет:
«Я часто спрашиваю своих пациентов: «Что именно больше всего пугает вас в смерти?» Теперь я задам этот вопрос самому себе. Первое, что приходит в голову, — боль от того, что придется оставить жену, спутницу моей жизни с той поры, как нам обоим было по 15 лет».(Также рекомендую книгу «Вопрос смерти и жизни», написанную совместно со своей умирающей от рака супругой, вышедшую в 2021 году. Подробный обзор по ссылке. Здесь он сталкивается именно с этим жизненным вызовом, своим самым большим страхом – неизбежной и скорой смертью своей жены, с которой они были вместе с 15-ти лет!)
"Вопрос смерти и жизни" — это глубоко личный дневник, который сначала Ирвин и его жена Мэрилин вели вместе, а после ее ухода он один. В дневнике о последних нескольких месяцах жизни Мэрилин много слез, личной боли и отчаяния, но в ней нет сожаления по поводу совершенных ошибок или упущенных возможностей. Ялом, и вслед за ним Мэрилин, говорят, что чем полнее ты живёшь, тем легче умирать. И вместе с Ницше повторяют: "Умирать надо вовремя".
В главе «С каждым днем немного ближе» Ялом пишет: «Хотя мы с Мэрилин всегда тесно сотрудничаем – каждый из нас читает черновики рукописей другого, – это единственное произведение, которое мы написали вместе. Мы до сих пор вспоминаем этот опыт с удовольствием и думаем, что как-нибудь, пусть даже в нашем преклонном возрасте, отыщем для себя новый совместный проект».
К сожалению, таким «совместным проектом» станет книга «Вопрос смерти и жизни», написание которой стало своеобразной терапией по проживанию и преодолению горя, начатое двумя супругами и законченное одним.
В главе «Новичок в старении» Ялом напишет «пророческую» фразу:
«В тот вечер я смотрел французский фильм «Любовь», живописующий трагедию стареющего любящего мужа, который помогает уйти из жизни своей тяжелобольной жене. Супруги в фильме напоминали нас с Мэрилин, и сцены из него преследовали меня всю ночь.«Любовь» –превосходное кино, но мой вам совет: посмотрите его до того, как вам исполнится восемьдесят». (фильм Михаэля Ханеке)
НАСТАВНИКИ.ПОИСК СОБСТВЕННОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ.
«Джон Уайтхорн и Джером Франк были для меня наставниками, о каких можно только мечтать! Наверное, пора расстаться с мыслью, что я целиком и полностью создал себя сам».
Ранние исследования Ирвина Ялома были посвящены биологии и физиологии, но впоследствии он решил посвятить свою жизнь исследованию психологии и психотерапии. У Ирвина Ялома было три выдающихся наставника – Джером Франк, Джон Уайтгорн и Ролло Мэй. Также ему удалось встретиться с каждым из них на пороге смерти, и всякий раз это становилось для автора незабываемым опытом.
Джером Франк был одним из его профессоров в Университете Джонса Хопкинса, один из первопроходцев групповой терапии, который и привел Ирвина Ялома в эту сферу.Он научил Ялома двум важным вещам: основам исследовательской методологии и фундаментальным принципам групповой психотерапии. В то время групповая терапия пребывала во младенчестве, и доктор Франк написал одну из немногих хороших книг по этой теме. Закончив обучение, он поддерживал с Франком тесный контакт, регулярно навещал его в доме престарелых в Балтиморе, где тот закончил свои дни.
Джон Уайтгорн, выдающаяся фигура в современной психиатрии, тридцать лет был деканом факультета психиатрии в Университете Джонса Хопкинса и сыграл большую роль в образовании Ялома. Позволяя пациенту поучать себя, доктор Уайтгорн работал не с патологией, но с личностью пациента. Его подход постоянно подстегивал и самооценку пациента, и его желание самораскрытия.
Ролло Мэй дорог Ялому как писатель, как психотерапевт и, наконец, как друг. Когда он только начинал изучать психиатрию, многие теоретические модели сбивали его с толку и казались неудовлетворительными. Ирвину Ялому представлялось, что и биологическая, и психоаналитическая модели не включают в себя многое из того, что составляет самое существо человека.Когда он учился на втором курсе ординатуры, вышла книга Ролла Мэя под названием «Экзистенция». По признанию Ирвина, эта книга изменила его жизнь:
«Мэй в своих эссе выражался чрезвычайно ясно. Он излагал базовые принципы экзистенциальной философии и познакомил меня с близкими по духу открытиями Сёрена Кьеркегора, Фридриха Ницше и других мыслителей-экзистенциалистов. Эта книга показала мне, что есть и третий путь, не связанный ни с психоанализом, ни с биологической моделью, – путь, который опирался на мудрость философов и писателей последних двух с половиной тысяч лет».
Он немедленно приступил к изучению философии, записавшись на курс введения в историю западной философии:
«В то время я не представлял, как мне применить эти знания в моей сфере, психотерапии, но на каком-то глубинном уровне понимал, что нашел для себя работу всей жизни».
ИРВИН ЯЛОМ И ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ. «ВРОЖДЕННОЕИКОНОБОРЕСТВО». ДАР ПСИХОТЕРАПИИ.
Ирвин Ялом стал всемирно известным благодаря своей работы в области экзистенциальной психотерапии. Эта терапевтическая школа сосредотачивается на исследовании человеческих вопросов и борьбе с четырьмя основными аспектами человеческого существования, такими как смерть, свобода, изоляция и смысл.
По мнению Ялома, страх смерти является первопричиной проблем, которые на первый взгляд не имеют отношения к страху смерти. Он предлагает своим пациентам исследовать этот страх и использовать его, чтобы обрести более глубокое понимание себя и более осмысленное и наполненное проживание этой жизни.
Автор приводит примеры конфронтаций со смертью, обогащающих нашу жизнь. Из своего опыта Ялом сделал вывод, что лучшими катализаторами пробуждающих переживаний выступают экстремальные события. Один из его больных как-то сказал: «Как жаль, что для того, чтобы научиться жить, мне понадобился рак, исковеркавший мое тело».
Особое внимание Ялом уделял собственной терапии и борьбе со своим собственным страхом смерти, с которым у него всю жизнь были непростые отношения:
«Я всегда рекомендую будущим психотерапевтам проходить личную терапию:
«Ваше собственное «я»– ваш главный инструмент. Узнайте о нем как можно больше.
Пусть слепые пятна не мешают вам понимать пациентов или сочувствовать им».
"я предпочел не проходить никакую послеуниверситетскую подготовку –никаких фрейдистских, юнгианских или лаканианских институтов. Я был совершенно свободен от жестких правил и руководствовался лишь результатами собственной работы, которые тщательно отслеживал. Вероятно, сыграли роль и другие факторы: мое врожденное иконоборчество (очевидное еще в юношеских реакциях на религиозные убеждения и ритуал), мой негативный опыт личного психоанализа с бесстрастным и безличным аналитиком, а также экспериментаторская атмосфера нашего юного факультета, которым управлял непредубежденный, прогрессивный руководитель".
Когда Ирвин Ялом писал книгу «Дар психотерапии», он противопоставлял свою психотерапию сжатому, заученному по учебникам, ориентированному на устранение проблемы когнитивно-поведенческому подходу, порожденному экономическим давлением. Он также боролся против склонности психиатров излишне полагаться на медикаментозную терапию: Ялом убежден, что исцеление зависит от глубины, теплоты, подлинности и эмпатии в терапевтических отношениях; он надеялся, что «Дар психотерапии» поможет сохранить человечный подход к переживаниям пациентов. С этой целью он намеренно пишет провокативные вещи, противоположные тем, что преподаются на поведенчески-ориентированных программах: «Избегайте диагнозов.» «Создавайте новую терапию для каждого пациента». «Позвольте пациенту быть значимым для вас». «Чистый лист? Забудьте об этом! Будьте настоящими». «Проводите проверку «здесь и сейчас» на каждом сеансе».
Также Ялом даёт напутствие в своей книге:
«...смотрите из окна пациента, призываю я терапевтов, старайтесь увидеть мир так, как видит его пациент».
Заключительный совет номер восемьдесят пять(по чистой случайности совпадающий с нынешним числом лет автора) «Дара психотерапии» – «Дорожите профессиональными привилегиями» начинается с простого заявления: «моя работа с пациентами обогащает мою жизнь, привнося в нее смысл. Я редко слышал, чтобы терапевты жаловались на отсутствие смысла. Наша жизнь – это служение, в центре нашего внимания –потребности других людей. Нам в радость не только помогать меняться нашим пациентам – мы надеемся, что их перемены волнами пойдут дальше, затрагивая других людей». Не раз автор обращает наше внимание на особенно эффективную идею «волнового эффекта» на страницах своих воспоминаний (см. обзор Ирвин Ялом "ВГЛЯДЫВАЯСЬ В СОЛНЦЕ. Жизнь без страха смерти".|Сибирская Язва)
ЯЛОМ-НОВАТОР И ЭКСПЕРИМЕНТАТОР. ГРУППОВАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ.
«Я в очередной раз благодарил судьбу за то, что не принадлежу ни к какой традиционной школе психотерапии. Я дал себе полную свободу создавать новые подходы и узнал о методах исследованиях результатов достаточно, чтобы проверять свои теоретические допущения».
С самого начала ему очень понравилось работать с группами. Было очевидно, что терапевтическая группа позволяет своим членам давать и получать ценную обратную связь насчет их социальных «я». Группа казалась Ялому уникальной и плодотворной ситуацией для роста, в которой члены группы могли исследовать и выражать разные стороны своих личностей и видеть свое поведение отраженным в реакции других участников. «Где еще человек мог обменяться такой честной и конструктивной обратной связью с группой надежных партнеров, находящихся в равных условиях?»
Продолжая преподавать групповую психотерапию, Ялом осознал, что отчаянно нужен всеобъемлющий учебник, и что весь его опыт –лекции, исследования и терапевтические инновации – можно обобщить в учебное пособие. Поскольку это была его первая книга, Ялому необходимо было изобрести собственный метод. В итоге он больше всего черпал из трех главных источников: своих лекционных заметок для тех курсов, которые читал ординаторам в предшествовавшие годы; сотен групповых отчетов, которые писал и рассылал членам групп; и исследовательской литературы по групповой психотерапии.
«Теория ипрактика групповой психотерапии» мгновенно стала популярной и в течение года-двух была принята как учебник в большинстве учебных психотерапевтических программ в Америке; впоследствии ее приняли и во многих других странах.Книга претерпела пять исправленных и дополненных переизданий и была распродана общим тиражом свыше миллиона экземпляров.
ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
"Меня тянуло и к медицине, и к литературе. Моим самым большим удовольствием было погрузиться в мир романа, и я снова и снова говорил себе, что лучшее, что человек может сделать в жизни, –это написать прекрасный роман».
Ялом поднимает важные вопросы, связанные с смыслом жизни, смертью, одиночеством, создает живых и сложных персонажей, которые никого не оставят равнодушным.Книги Ялома обращают внимание на важность межличностных отношений и взаимодействий между людьми: его персонажи сталкиваются с проблемами коммуникации, строят межличностные отношения и решают конфликты. Ирвин Ялом - это человек, который сумел объединить свои исследовательские интересы, психотерапевтическую практику и преподавание с написанием многочисленных бестселлеров. В своих воспоминаниях он делится историей создания таких произведений как «Палач любви», «Когда Ницше плакал», «Лжец на кушетке», «Мамочка и смысл жизни», «Дар психотерапии», «Шопенгауэр как лекарство», «Вглядываясь в солнце», «Хроники исцеления» и «Все мы творения надень».
Его работы по экзистенциальной психотерапии, групповой терапии и художественная литература, посвященная исследованию человеческих взаимоотношений продолжают вдохновлять новое поколение психологов и терапевтов по всему миру. При этом его творчество доступно широкой аудитории, далекой от медицины и психологии.
КОНЕЦ, НО НЕ ФИНАЛ.
За свою долгую и удивительную жизнь Ирвин Ялом побывал во многих странах мира: Япония, Китай, Бали, Греция, Россия, Индия и многие другие. Ялом обожал тропические острова, а Мэрилин любила Францию всем сердцем.
Ялом с женой Мэрилин возле Кремля, 2009 г.
Особенно меня порадовала глава «Как я стал греком». Приятно осознавать, что мы обожаем одну и ту же страну Грецию.
Музей Акрополя, Афины, 2009 г.
В конце жизни его собственный опыт работы с другими людьми стал ощутимой поддержкой для него самого.Каждый день он получает электронные письма от своих читателей из многих стран мира и старается отвечать на каждое письмо. Наряду с письмами от поклонников иногда ему присылают подарки из Греции, Турции, Ирана и Китая.
Заканчивается книга призывом к читателям стремиться к жизни, свободной от сожалений:
«... я каждый день получаю письма, напоминающие мне, что я помог кому-то в далеких краях. Поэтому мне отзываются слова Заратустры Ницше: «Так это была жизнь? Ну что ж, еще раз!»
Содержит спойлеры6351
