Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 сентября 2025 г.

  7 из 10

  В тот день я еще не догадываюсь, что никакие расстояния, никакие границы не властны ни над нашими кошмарами, ни над нашими чувствами вины и тревоги. Те двадцать минут, пока я стояла под октябрьским солнцем на верхней палубе корабля, держала на руках дочь и глядела на вырастающий передо мной город, я в самом деле верила, что прошлое уже никогда не догонит меня.
  

  Эта книга легко читается/слушается, но содержание её отнюдь не из лёгких. Это размышления о травме, о горе, об утрате, о мучениях и поике света. В ней здорово описано, что и как чувствует человек с пост-травматическим расстройством (хотя в книге она говорит, что его нельзя считать расстройством).

  
  Я владела своей тайной, а моя тайна владела мною.
  
  Свобода начинается, когда мы учимся принимать случившееся. Свобода означает, что мы набираемся смелости и разбираем свою тюрьму по кирпичику.
  
  Память – территория священная. Равным образом память – место заколдованное, место, населенное призраками, неотступно меня преследующими. Там мои гнев, скорбь и чувство вины кружат, словно голодные стервятники, роются в одних и тех же старых костях. Там брожу я в поисках ответа на вопрос. Вопрос, на который нет ответа. Почему выжила я?
  
  Проверены все карманы и каждая складка одежды, но денег нет. Весь день от одной мысли, что мне предстоит сказать об этом отцу, я ощущаю обжигающий холод страха. Дома он замахивается на меня кулаком. До этой минуты отец никогда никого из нас не бил. Когда все закончилось, он не произнес ни слова и даже не взглянул на меня. Той ночью, лежа в постели, я мечтаю умереть, чтобы отец страдал из-за того, что со мной сделал. Потом я желаю смерти и ему тоже.
  
  Вдруг я чувствую злость на маму. Она спасла бы сначала Клару, а потом меня. Она с большей охотой будет рыться в кладовке, чем возьмет меня за руку в темноте. Мне придется в чем-то другом искать для себя опору и надежду
  

  (вот это чувство покинутости, ощущение отсутствия опоры очень свойственны людям с ПТР и ПРЛ (пограничным расстройством))

  
  Я представляю, как Эрик и его семья тоже одеваются и суетятся в темноте. Я чувствую, что он тоже думает обо мне. Поток энергии заполняет меня от макушки до пальцев ног. Я закрываю глаза и обхватываю себя ладонями, давая свету, оставшемуся от этой вспышки любви и надежды, согреть меня. Но уродливое настоящее вторгается в мой мир.
  
  Тогда-то я начинаю понимать, что всегда может стать намного хуже. Что в каждом мгновении есть потенциал насилия. Мы не знаем, когда и как мы сломаемся. Но если делать, что тебе говорят, это может и не спасти.
  

  Как понятно из названия, в книге часто говорят про выбор, но это как будто немного слюнявые цитатки и идеи, мол, у тебя есть выбор грустить или быть счастливым...

  
  – Твои глаза, – говорю я сестре, – они такие красивые! Я никогда не обращала на них внимания, пока их прикрывали волосы. Это первый раз, когда я поняла, что у нас есть выбор: обращать внимание на то, что мы потеряли, или на то, что все еще имеем.
  
  Мы можем выбирать, чему нас учит ужас. Стать озлобленными от горя и страха. Враждебными. Оцепеневшими. Или держаться за что-то детское в нас, живое и пытливое, за ту нашу часть, которая невинна
  
  Мы всегда существуем в двух мирах. В том, который выбираюя, и том, который выбираетменя, – хотя я отвергаю последний, но он самовольно внедряется в мою жизнь.
  

  
  Чтобы выжить, мы вызываем в воображении свой внутренний мир, пристанище, и делаем это даже с открытыми глазами
  
  В этом прямом штабеле кирпичей чувствуется близость смерти, ее неотвратимость: труба – это мост, который скроет твой переход из плоти в воздух; считать себя уже мертвой – все это в какой-то степени кажется понятным и осмысленным.
  
  В выживании есть только черное и белое, никаким но нет места, когда ты борешься за жизнь. Теперь наступает время сплошных но. У нас есть хлеб. Да, но нет ни гроша. Ты набираешь вес. Да, но на сердце еще тяжелее. Ты жива. Да, но моя мать мертва

  (цитата выше - тоже очень свойственная ПСР и ПРЛ характеристика - черно-белое мышление)

  
  Моё преступление - жизнь.
  
  Слова, которыми он пытается меня защитить, проделывают еще одну маленькую дырочку в моем все еще хрупком «я».
  
  Быть пассивной – значит позволить другим решать за тебя. Быть агрессивной – значит решать за других. Быть настойчивой – значит решать самой за себя. Значит верить, что в твоей жизни всего довольно, а ты вполне самодостаточна.
  
  Какой прок от серебра и фарфора в палатке посреди вооруженного конфликта?
  
  Даже если я говорила бы по-английски, я не смогла бы его понять, поскольку меня захлестывает страх: всплывают образы колючей проволоки и вскинутых винтовок, перед глазами густой черный дым, поднимающийся из труб крематория и напрочь заволакивающий реалии настоящей жизни, – короче говоря, вокруг меня нынешней сомкнулись тюремные стены прошлого
  

  а это прям из моей терапии -

  
  

  Я прошу ее представить, как она становится такой маленькой, такой крошечной, что может забраться себе в ухо. Затем она должна проползти по каналу в гортань и пищевод, до самого желудка. Пока она путешествует внутри, я прошу ее прикладывать крошечные любящие ручки к каждой части тела. К легким, к сердцу. К позвоночнику, к каждой связке и мышце внутри рук и ног. Я учу ее накладывать сострадательные руки на каждый орган, мышцу, кость, кровеносный сосуд.

  – Распространите любовь везде. Будьте собственным уникальным, самым добрым покровителем.

  
  Когда человек выздоравливает, он начинает принимать как себя нынешнего, так и себя вероятного, то есть того, кто он есть на самом деле, и того, кем мог бы стать
  
  Вылечиться – значит дорожить своими прошлыми ранами и ценить свою былую душевную боль.
  

  7 звёзд за метафоричный язык и разговор о травме, да и читается легко. Но я думал, она даст какие-то психологические практики, а там - кукиш с маслом. Хотя мои ожидания - мои проблемы. Ну это как будто продолжение  Анна Франк - Дневник Анны Франк. 12 июня 1942 - 1 августа 1944

  Фото "танцовщицы"

  Статья об авторше
  

  20

  555