Рецензия на книгу
Чтец
Бернхард Шлинк
Nastasia_Filippovna5 сентября 2015 г.Настоящее нередко бывает жестоко и даже беспощадно к прошлому. Мы помним свои ошибки и забываем о том, что именно заставило нас их сделать, - чувства со временем притупляются, но факты остаются с нами, и нам приходится всюду носить за собой багаж своих былых поступков, коря себя за то, что чего-то не знали, чего-то не могли предугадать и сделали неправильный выбор. А уж чужие ошибки и вовсе редко заставляют задумываться о том, почему человек поступил именно так, однако делать определенные выводы, хотя бы «про себя», это нам не мешает. И, конечно, нам кажется, что мы поступили бы иначе, даже если сами еще не успели сделать чего-то хоть сколько-то значительного и определяющего в своей жизни.
Главному герою «Чтеца», как и самому Бернхарду Шлинку, довелось родиться и вырасти в очень непростое для его страны время. Одной из главных тем романа является проблема «чувства вины за отцов», стыд за прошлое своей родины и попытка начать создавать историю «с чистого листа», открестившись от тех, за кого им стыдно. Молодые немцы судят своих предков достаточно категорично и смело и, тем не менее, разрыв поколений причиняет им боль – они одновременно хотят и не хотят понимать выбор, сделанный поколением их родителей. С одной стороны, они пытаются научиться мыслить критически, изучать и анализировать право и историю, чтобы не допустить повторения ошибок прошлого, и не стать безвольным стадом, которое сильный лидер может принудить совершать преступления, с другой – они еще не имеют собственного жизненного опыта и пытаются «действовать от противного».
Если не учитывать в общей статистике жителей стран «третьего эшелона», едва ли сейчас можно найти много людей, которые, подобно Ханне, не умеют читать и писать. Образование стало общедоступным, но не факт, что те, кто благополучно окончил школу и даже вуз, далеко ушли в развитии от Ханны. Современная система образования деградировала до той стадии, когда учат запоминать факты, изложенные в учебниках, и, не подвергая сомнению их истинность, оперировать ими ровно настолько, чтобы сдать экзамен. Вникать в суть, анализировать и размышлять не учат. Зачем знать формулы из курса физики, если при этом не понимать сути физических законов? Зачем через силу читать произведения из школьной программы по литературе и заучивать штампы из критических статей, если эти книги не вызовут ни мыслей, ни чувств? Однако с получением аттестата/диплома выпускник приобретает и иллюзию образованности и свободы мысли. Такими людьми и управлять в некотором смысле легче – им можно предложить любые «факты», а они будут думать, что они дошли до всего своим умом.
Ханна пошла работать в концлагерь, когда ей было около двадцати лет, из чего можно сделать вывод, что период становления ее личности выпал на время, когда у власти уже был Гитлер, то есть она выросла под лозунги, гласящие, что Германия превыше всего и должна добиться своего места под солнцем любой ценой, а евреи – второй сорт, подлежащий истреблению. Поскольку альтернативных источников информации, ввиду неграмотности, она не имела, все ее мировоззрение выстроилось на этих лозунгах, поэтому в своей работе она не видела ничего зазорного и исполняла ее добросовестно с чистой совестью. Казалось бы, ей было не в чем себя упрекнуть – она делала только то, что от нее требовали. И тут вдруг оказывается, что почти вся ее сознательная жизнь была чуть ли не сплошным преступлением. И дело вовсе не в ее неграмотности, а в ее неумении и неготовности приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, принимать собственные решения и делать осознанный выбор – она бродит как никому не нужный слепой котенок, только вызывает у окружающих не жалость, а презрение. Она призрак той эпохи, о которой все стараются поскорее забыть как о страшном сне, а она даже не может взять в толк, где именно оступилась.
Пусть в прямом смысле этого слова неграмотных стало немного, но по-прежнему много тех, кто не умеет и не хочет учиться, развиваться, мыслить, брать на себя ответственность за свою жизнь и за свои поступки. Некоторые из них консервируются в том мирке, в котором «были воспитаны» и не желают принимать ничего нового, другие, наоборот, пытаются плыть по течению, гнаться за новинками и отрекаться от всего, что было им дорого в прошлом. Но и те, и другие идут, сами не зная куда. И далеко не факт, что их дети не плюнут им в лицо, когда устои, на которых держится общество нынешнее, сменятся новыми, и детям не захочется стать максимально не похожими на их родителей.
Роман Б. Шлинка не идеален с художественной точки зрения: есть откровенно неправдоподобные эпизоды, самоповторы, местами чувствуется недостаток выразительных средств, но он дает богатую почву для размышлений, местами даже глобального масштаба и, хочется верить, не космической глупости.
815