Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 сентября 2025 г.

  Эта книжка – сборник прозы Л.Г. военных лет. В моем издании в нее были включены собственно давшие название всей книге «Записки блокадного человека» (ЗБЧ), записки вокруг «Записок», несколько блокадных рассказов, в том числе «Рассказ о жалости и жестокости» (РОЖЖ), дневниковая тетрадь 43-44 годов «Слово» и отдельно записи 43-45 годов. Впечатления от прочтения полярные, поэтому вкратце пройдусь по каждому.
  ЗБЧ.
  ЗБЧ – это своего рода смесь записок натуралиста и книги из серии «Повседневная жизнь». Автор описывает новый подвид человека – «человек блокадный», его морфологические признаки и физиологию, поведение и образ жизни, привычки питания, ежедневные ритуалы, а также условия жизни и труда, социальные и семейные взаимоотношения, предметы быта, окружения и пищевого рациона.
  По факту здесь описан уникальный опыт пребывания в течение длительного времени с измененным состоянием сознания, на которое повлияли вовсе не запрещенные вещества, а применение бесчеловечных практик уничтожения человека (есть ли человечные практики на это?). В этом искаженном состоянии дом – не просто жилище, он может стать местом укрытия от бомбежек или же могилой. Трамвай – не транспорт из точки А в точку Б, а символ угасания или же возрождения города, победы над хаосом, временем и пространством. Радио – не просто средство массовой информации и рекреации, а зачастую единственный способ связи обессиленного, одинокого блокадника с внешним миром – нить (волна) надежды. Метроном из прибора, издающего равномерные звуки, превращается в символ сопротивления и стойкости. А водопровод, канализация, электроэнергия и теплоснабжение, такие, казалось бы, простые и привычные приметы современной жизни и комфорта, превращаются в чудеса потерянной цивилизации. Про хлеб я вообще молчу.
  Меня особо впечатлила психология очереди (за хлебом) и разговоры в ней как предмет анализа. Да и во всем сборнике интересен профессиональный взгляд Л.Г. на вербальное общение. Один поучаствует разговоре и через минуту забудет; другой, ведущий дневник, запишет его в качестве приметы времени; третий переосмыслит в художественной прозе, а Л.Г. выслушает болтовню и проведет лингвистический анализ продуктов речевой деятельности (смысл, подтекст, средства выражения и маскировки, коммуникативные роли и пр.).
  Записки вокруг ЗБЧ.
  Поток сознания или, если угодно, размышления очень умного человека. Мне с моими скромным мыслительным аппаратом читать было тяжело.
  Рассказы «Оцепенение» и «Отрезки блокадного дня» странно оказались не включёнными в ЗБЧ. Один описывает блокадный анабиоз тела и духа, а другой – ординарный день обычного блокадного человека, течение и членение которого определяется прежде всего приемами пищи.
  Рассказ о жалости и жестокости (РОЖЖ)
  Я так понимаю, что автором это произведение не было окончено, поэтому сложно, особенно учитывая обстоятельства написания, говорить что-либо критическое, скажу лишь, что читать его сложнее чем ЗБЧ. Л.Г., потерявшая в блокаду умершую от дистрофии мать, сознательно выбирает путь максимально отстраненного, неэмоционального, обезличенного и аналитического (в ущерб поэтическому) повествования. На мой взгляд, от этого РОЖЖ сильно проигрывает и отдаёт историей болезни: холодный дневник наблюдений за умиранием тетки и человеческого в человеке (рассказчике).
  Дневниковые записи военных годов.
  Портретная галерея широкому кругу неизвестных лиц: чиновников от литературы, советских писателей, литературных деятелей, интеллигенции. Нуждается в комментировании, часто очень тезисно, видно, что для себя, без мысли о публикации. Остро, едко, до сути. Человек анализируется через его речь – способ самовыражения, самоутверждения. Фигуры получаются почти всегда неприглядные, читать тяжело и не совсем понятно для чего. Кроме портрета Ольги Федоровны Берггольц, на общем фоне почти восхищенного и предельно точно описывающего ее жизненную трагедию.

  7

  66