Рецензия на книгу

• 

  Bruna7 сентября 2025 г.

  Дивный новый мир вокруг нас и как вам?

  После прочтения «Войны с саламандрами» Карела Чапека, «Мы» Евгения Замятина, «1984» Джорджа Оруэлла, пришло время еще одной из самых известных антиутопий 20 века – роману «О, дивный новый мир» Олдоса Хаксли.

  Кстати, Оруэлл был учеником Хаксли, и, возможно, именно под его влиянием стал разрабатывать в собственном творчестве именно эту линию – мысленный эксперимент по построению будущего.
  Конечно, можно упрекнуть сегодня – с высоты 100 лет, пройденных с момента написания романа, в том, что он недостаточно разработан с точки зрения стройной структуры политической власти. Однако лично меня всегда удивляет и поражает то, что неочевидно интеллектуалам-современникам, которые уже читали-перечитали столько всего разного, пересмотрели экшн и фантастических фильмов, чтобы теперь с высоты своего образования относиться снисходительно к автору. А между тем, Олдос Хаксли в принципе один из первых стал разрабатывать тему антиутопий.

  Да, тема прекрасного устройства человеческого общежития интеллектуалами-философами поднималась давно. Самыми известными трудами данной тематики стали творения английского гуманиста Томаса Мора "Утопия" и итальянского философа Томмазо Кампанелла "Город Солнца".

  А вот классическая антиутопия, как жанр мировой литературы, впервые появилась благодаря Евгению Замятину и написанному в 20 году 20 столетия роману «Мы». Мог ли читать это произведение, написанное в закрытом СССР, не издаваемое до 1988 года, Олдос Хаксли? Вряд ли. Именно потому его можно считать параллельно родоначальником этого жанра с его, написанным в 1932 году, романом «Brave New World».

  Идея романа проста и незамысловата: счастье и стабильность взамен истине и красоте. По методу Бокановского человечество воспроизводится в пробирке, выращивается в бутылке, и ранжируется на касты: альфы, беты, дельты и эпсилоны. Каждая от зародыша до рождения, впоследствии в течение всего детства и юности взращивается согласно определённому стандарту качества будущей функциональной жизненной задачи. Вместо Бога – Форд, вместо семьи – матери и отца, мужа и жены, детей – совокупление с любой особью в отведенное для этого время, согласно своей кастовой принадлежности, отсутствие собственных привязанностей к кому бы то ни было, и счастье единения в групповой молитве во славу Форда. Словом, каждый доволен собой и своим местом, каждый трудится на своем месте, имея те блага, которые ему определены изначально. И таблетка сомы – наркотического вещества – в придачу после рабочей смены, чтобы счастье не прекращалось никогда.

  «…они получают все то, чего хотят, и не способны хотеть того, чего получить не могут. Они живут в достатке, в безопасности; не знают болезней, не боятся смерти; блаженно не ведают страсти и старости; им не отравляют жизнь отцы с матерями; нет у них жён, ни детей, ни любовей — и стало быть, нет треволнений; они так сформированы, что практически не могут выйти из рамок положенного. Нравственное воспитание никогда, ни в коем случае не должно основываться на понимании. Все воспитание тела и мозга как раз и имеет целью привить людям любовь к их неизбежной социальной судьбе.»

  Олдос Хаксли для возникновения конфликта вывел ситуацию, когда в данный контекст помещён некий Дикарь – человек из резервации, мать которого когда-то была одной из нового человечества, но случайно осталась на острове, будучи беременной, и родила естественным образом сына Джона. Воспитание ребенок получает двойственное: с одной стороны по воспоминаниям матери, которая с ностальгическим восторгом воспевает свой прошлый мир, с другой – по книге Шекспира, мысли и чувства которого изложены в его пьесах, цитатами из которых впоследствии Дикарь аргументирует свое неприятие «дивного нового мира», куда его в качестве эксперимента привезет альфа Бернард.

  Как по мне, Хаксли предвидит в начале 20 то, что со всей отчетливостью проявлено в нашем 21: общество технологий и потребления, когда убеждения формируются пропагандой, рекламой, СМИ, когда человека формируют и сознание масс форматируют под те лекала, которые нужны власть предержащим. Конечно, в книге все доведено до совершенства, идеал стал культом.

  Кульминация идеологических противоречий – разговор Дикаря Джона с Главноуправителем Мустафой Мондом, который аргументирует правильность системы, в которой стабильность и счастье легли во главу угла. Бог не нужен. Искусство и культура тоже. Все старое неважно. Бывший физик даже науку ставит в подчинение идее всеобщего разнонаправленного и отформатированного счастья.

  Аргументы Мустафы Монда: «В натуральном виде счастье всегда выглядит убого рядом с цветистыми прикрасами несчастья. И разумеется, стабильность куда менее колоритна, чем нестабильность. А удовлетворенность совершенно лишена романтики сражений со злым роком, нет здесь красочной борьбы с соблазном, нет ореола гибельных сомнений и страстей. Счастье лишено грандиозных эффектов. Служить счастью, особенно счастью других, гораздо труднее, чем служить истине, – если ты не сформован так, чтобы служить слепо. Мы не хотим перемен. Всякая перемена – угроза для стабильности. Весь секрет счастья и добродетели: люби то, что тебе предначертано. Все воспитание тела и мозга как раз и имеет целью привить людям любовь к их неизбежной социальной судьбе.»
  И реакция Джона: «По мне лучше уж несчастье, чем фальшивое, лживое счастье. Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзии, настоящей опасности, хочу свободы, и добра, и греха.»

  У Олдоса Хаксли в 1958 году будет вторая попытка – подход к снаряду антиутопии – написание нового романа «Возвращение в дивный новый мир», Brave New World Revisited, а также написание утопии в 1962 — «Остров», Island. Но это, по признанию самого автора, совсем другая история, и он не переделывает свой первый роман, написанный в 28 лет, а, основываясь на жизненном опыте, помноженном на общение с яркими личностями своего времени, изучением парапсихологии, погружением в мистику и прочими экспериментами, пишет новые произведения.

  Что лично меня, искреннего адепта счастья, задело за живое и вызвало интерес в данной антиутопии? Предчувствие автором того огромного воздействия на психику человека, форматирование убеждений через слово и повторение слов, когда человек перестает мыслить самостоятельно. И все же в отформатированном мышлении и эмоциональной сфере, по какой-то невероятной причине в некоторых индивидах просыпается сознание, которое начинает сомневаться в правильности происходящего. Такие особи вместо единения ищут уединения, их перестает радовать количество и доступность, а возникает желание чего-то иного.

  Именно этот вывод писателя – живительный источник жизнеутверждающей идеи: никакой ИИ не сможет полностью поработить человечество пока сопротивление будет идти изнутри, а не снаружи, и сомневающийся в массовых растиражированных принципах мироустройства будет растить в себе внутреннего человека.

  8

  262