Рецензия на книгу

• 

  mamamalutki31 августа 2015 г.

  И я еще возмущалась по поводу поведения Григория из "Тихого Дона"! Мол, не заступился за Аксинью перед мужем и вообще вел себя как последний мерзавец. Прости меня, Гриша, прям вот от души прости! В этих "Девках" ну ни одного нормального мужика нет!

  Да что с ними не так? Почему даже относительно добрые, относительно образованные мужчины в этом романе относятся к женщине в полном соответствии с деревенскими стереотипами о второсортности этих самых "девок"? И я благодарна автору за то, что он показал это. Даже идеальный, морально устойчивый Анныч бил свою Варвару, даже высокосознательный ленинист Санька заморочил голову Марье, а позже не спешил "прикрыть грех" и признать сына. Даже Федор, к которому меньше всего вопросов, не боролся за любимую. Вряд ли она бы очень сопротивлялась, если бы он решил выкрасть ее. Вместе с забором, как в песне. Благодаря тому, что коммунисты вполне себе "с душком", книга не превращается в набор разрозненных агиток, оставаясь живой, интересной и правдоподобной.

  Но только ли мужчины виноваты в том, что бабская деревенская доля тяжела и незавидна? Давайте подумаем, давайте поразмышляем... (с)

  Допустим, какой-нибудь девке повезло. Не опозорили ее, приданое имеется, вышла она замуж.
  (Кстати, для меня стало откровением, что даже в Те Времена можно было гулять направо и налево, а потом спокойно выходить замуж неопозоренной, если ты богатенькая буратина. Но если ты бедная, тебе каюк. Каждый норовит тебя ухватить за приглянувшееся место, а потом юбку разрезать, ворота измазать и окрестить гулящей. Прелесть что за двойные стандарты!) Чем такой девке заняться? Точнее, чем занять головушку, пока тело ее страдает от бесчисленных родов, побоев и бесконечного труда? На помощь приходит религиозность. Тупая, закоснелая религиозность, в сердцевине которой - ненависть к образованию, размышлениям о человеческом достоинстве, презрение к тем, не уберег своей девичьей чести. Собственно, именно такие бабы и сживали со свету несчастных этих девок. Не мужья, не парни-разгильдяи, а именно вчерашние девки, ищущие оправдания своей рабской жизни и находящие утешение в том, чтобы проклинать тех, кто по глупости, неопытности или большой любви нарушил правила деревенского общежития. Так и ходит эта злоба по кругу, от подруги к подруге, от свекрови к невестке, даже от матери к дочери... Какое счастье, что вся эта дикость в прошлом, хоть и относительно недалеком. Ведь даже ста лет не прошло...

  Моя прабабушка родилась в 1905 году. Замуж она вышла в шестнадцать, родила десятерых детей, всю жизнь молча терпела измены и побои моего прадеда. До самой смерти она била поклоны перед иконами, бормоча (и коверкая) слова, смысл которых не понимала. Я не знаю, каким она была человеком, хотя прекрасно ее помню. И дело не в изменчивой детской памяти, а в том, что она была тихой и незаметной. Как тень. Так она и прожила свою жизнь, восемьдесят с лишним лет. Можно ли сказать, что ей повезло? Кем она стала бы, не выйдя замуж так рано? Я никогда не узнаю этого. Но тем ценнее мне моя нынешняя свобода.

  Наша нынешняя свобода.

  10

  118