Рецензия на книгу

• 

  Аноним31 августа 2015 г.

  А бог поцеловал кончики своих пальцев и, к тайной досаде ангелов, воскликнул: «Просто невероятно, до чего основательно эта персть земная меня познает! Кажется, я начинаю делать себе имя с ее помощью? Право, помажу ее!»

  Тончайший десерт приправленный ароматными пряностями. Терпкое вино, насквозь пропитанное лунным светом. Аромат далеких стран воскуряющийся к небесам с медного треножника. Вот какая это книга. Не книга, песня. Это не простая книга и книга восхитительная. Нет, она восхитительна совсем не от своей непростоты (и не нужно возводить ее в ранг интеллектуальной классики). Она восхитительна как течение реки, как закат солнца, как морозный ветер в горах.

  Да, читателю стоит основательно подготовиться перед чтением этой книги, чтобы на страницах ее встретить давнишних знакомцев. Это касается не только и не столько библейских персонажей - они герои главные, но отнюдь не единственные. Казалось бы, это достаточно известная библейская история, но перед читателем она предстает не совсем известной. Читателю предстоит приноровиться к необычным написаниям имен, к непривычным рассказам и неизвестным словам. Предстоит вместе с героями погрузиться в историю, затронувшую много поколений людей (и автор этого не скрывает, в самом оглавлении указывая нам, что речь в книге пойдет не только и не столько об Иосифе и его братьях).

  Идея облечения библейского предания в художественные образы и литературный язык не нова. Еще за полвека до Манна из краткой Песни песней взрастил историю Суламифь Александр Куприн. Пережил вместе с героями свои и их чувства, наделил их жизнью и посмертной памятью.
  Но Манн идет дальше Куприна в художественной реализации. Немного менторский тон текста, рассказ от автора, описание проиходящего несколько свысока у него резко сменяется ближним планом. Словно наезд камеры в кинематографии, и вот мы уже видим происходящее глазами героя сцены, чувствуем вместе с ним, участвуем в жарких спорах или немом страдании. Только что ты был сторонним свидетелем, один миг - и ты уже непосредственный участник действия. А часть книги словно “недоснята”, и мы читаем отпечатанный на стареньком Ундервуде сценарий диалога между действующими лицами с указанием автора реплики. И для пущего погружения читателя в мир книги перед нами предстают целые абзацы мыслей; поток сознания, вязкий и затягивающий.
  Все это делает библейских персонажей Манна настолько живыми и самобытными, какими я их не видела со времен Суперкниги (что, собственно, неудивительно, в 10 лет все мультяшки кажутся самыми что ни на есть живыми и настоящими людьми).
  Да и сама книга - не только художественный пересказ известной истории, причем пересказ далеко не линейный, изобилующий хронологическими прыжками и побочными историями. Это и философский трактат, и шпионский детектив, и любовный роман, и семейная сага, и авантюрные приключения и роман становления.

  Манн пишет про Иосифа, но начинает издалека, чтобы дать читателю понять почему он стал тем, кем стал. Он не оправдывает Иосифа и не укоряет его, он просто повествует. Заслужил ли Иосиф свою судьбу? Возможно, в какой-то мере его склонность к показушничеству, карьеризму, эгоцентризм и наивная вера в избранность провели его по тому жизненному пути, каким он прошел и привели туда, куда он в итоге пришел. Но мне кажется Манн аккуратно подводит читателя к мысли, что этот путь был предопределен Иосифу его окружением, семейными традициями и той цикличностью истории, о которой автор не забывает периодически напомнить зазевавшемуся читателю.
  Предопределенн ли этот путь в религиозном смысле или в историческом? И что есть “религиозность” в романе? Религиозность Иакова - фанатичность с впитыванием окружающей действительности. Религиозность его сыновей граничит с приспособленчеством - богов вокруг много, кто-нибудь да поможет. Религиозность купцов - просто дань традициям места. А вот религиозность Иосифа, не отражает ли она мысли самого автора по этому поводу? Похоже, не смотря на четкую позицию избранного агнца, Иосиф не совсем определился.

  Не поэтому ли в романе появляется плут и воришка проводник - сначала как отдельный персонаж, а позже как одна из ипостасей самого Иосифа.
  Загадочный проводник. Кто он? Египетский Анубис-Инпут или лунный Тот-Маат или шумерский Намтарру? Азраил? Или все же нежданно-негаданно появился в нашей истории воришка Гермес? Гермес, лиру которого передаст в дар молодой фараон Аменхотеп загадочному узнику-толкователю снов. Гермес, с которым в итоге отождествляет Иосифа и сам автор. Посредником между Солнцем и Луной, мужским и женским, верхом и низом зовет его автор. А в уста фараона вкладывает не менее лестную характеристику ему: "потомственный плут". А Иосиф действительно гордится плутовством своего отца и матери. Бабки и деда. Да и свои поступки превращает он с течением времени в шалости, достойные рассказа потомкам.

  5

  129