Рецензия на книгу
Манюня
Наринэ Абгарян
Аноним27 августа 2015 г.У меня не было "советского" детства. Когда распался СССР мне исполнилось пять. Однако, мне не кажется, вопреки всему, что это книга именно о советском детстве. От "чистого" СССР тут только пятидесятикратные намеки на дефицит. А так - типичная жизнь провинциального городка и девчонки томосоеровского шкодливого типа, находящие прелесть в трикстерском подрыве тишины этого уютного болотца. В декорациях России история "Манюни" тоже вполне уместна. Ибо она вообще вневременная.
Форма сего произведения несколько неровная, рваная. Автор пишет урывками, собирая какой-то неряшливый паззл. Вот только рассказал в одной главе историю влюбленности девочки во взрослого соседа, закончил сюжет - оп! - в следующей главе как ни в чем не бывало вернулся к нему. И таких обрывов ох как много! Четко выраженного финала нет - окончена книга опять же по том-соеровскому принципу - когда удобно. Нет и какого-то магистрального сюжета - перед нами пёстрый сборник анекдотов, порою недосказанных (как в истории с кино "Зита и Гита") и намеренно прерванных там, где нарочито ваеселое повествование перетекло бы в локальную детскую драму, которой в искрящейся смехом "Манюне" не место. Впрочем, невзирая на прорехи в форме и бедность стиля, читается книга легко. Здесь не марк-твеновский сарказм, а добрая ирония и большая-пребольшая, как Ба, ностальгия. Она-то родимая и придает книге доброту, свет и веселость. Ведь, если перейти от формы к содержанию и вдуматься в него, можно впасть в панику. Это вам не радость-радостная. Это мрак, треш и "стокгольмский синдром" в одном флаконе.
Персонажи-дети. Милые, веселые, местами неадекватные, но в целом не вызывающие вопросов типажи для хорошей детской книжки.Им не повезло в одном. Они живут в мире странны взрослых. Неадекватных взрослых. Посмотрим правде в глаза: откровенно несчастных взрослых, с жизнями пошедшими "как-то не так". По неадекватности окружения это какая-то "страна приливов". В "Похороните меня за плинтусом" странновата по большему счету одна бабушка. А здесь все старшие. Вот просто все.
Я намеренно не стану писать о Ба. В нее легко кинуть камень (в контексте книги,правда, лучше сковородку). Меня занимает: почему говоря о Ба, никто не понимает, что родители Нарки и дядя Миша, такие какими они описаны в книге, ничуть не лучше? Мать. Женщина, считающая, что ее жизнь загублена переездом в захолустье и не устающая это упоминать с завидной частотой, упиваясь ролью жертвы. Родившая четырех дочерей и сетующая по этому поводу. Не знающая иных воспитательных средств кроме затрещин, но при этом поражающаяся, что ее дочь Каринка дерется со всеми и вся (интересно: в кого пошла?). Способная в порыве гнева метнуть в голову дочери ведро. Легко и радостно наделяющая детей всем и вся (она ж знает все особенности характера Ба. Тем не менее Нарку с удовольствием сплавляет ей. Впрочем, как и младшенькую, отдыхая на море). Отец. Не прислушивающийся к жене. Пребывающий в своем мире и бегущий в работу от реальности. Беспомощный в воспитании (в одной из книг серии есть эпизод - в наказание, с целью скорее отвязаться, он надевает провинившейся дочке на голову тарелку супа. Девочка счастлива. Главное не бьют). Отец Манюни. Безвольный человек, подавленный собственной матерью, которая колотит его взрослого на глазах у дочки и всячески помыкает. Отказавшийся от любимой жены и нанесший дочери тем психологическую травму (вспомните, сколько Манюня мечтает о жизни с мамой). Мечущийся между женщинами, да так, что об этом знает весь городишко. Автор нелепых суждений, дурных проектов и просто неудачник. С этими замечательными людьми и существуют дети. И как существуют...
В психологии есть понятие "стокгольмского синдрома". Здесь он самый. Вполне понятный. В своем прошлом, в детстве, ты ищешь крупички потерянного счастья, невольно втягивая в орбиту его все остальное. И счастливыми воспоминаниями становятся внезапно не только новые туфельки, шикарное пальто, теплое море, отличный фильм и веселая подружка единомышленник. Ты привязан к людям, с которыми ты жил. Просто потому, что знал только их, они были твоей жизнью. У тебя не было выбора. Как сигаревская девочка в "Волчке" любит мать, какой бы она не была, так и девочки у Абгарян принимают и любят своих взрослых, не понимая, что их окружение калечит и ломает их физически и морально. И в ранг веселого и повседневного возводится порка и иные виды физического воздействия (в пределах одной книги: их шлепают, бьют шлангом от стиральной машины, палками для выбивания шерсти, дают затрещины, контузят ведром, прикладывают по носу дверью), удержание в заложниках в холодном подвале без права выхода в туалет, бритье наголо, постоянные попреки, неумение старших объяснить простого (хоть настроить девочку смириться с формой носа, хоть раскрыть тайну брачной ночи). Последствия сказываются. Здесь вам и манин энурез (она постоянно писается - с первого появления в книге), и каринкина агрессия, и наркины комплексы и неумение выстраивать отношения со взрослыми (доказательством - эпизоды общения с возлюбленным Манюни и его женой). Но их детство было именно таким. И отсюда отчаянная попытка раскрасить его всеми фломастерами юмора - иначе, если не смеяться, то только взвыть. Потому, "Манюня", как мне кажется, так интересна взрослым. Вторым слоем под фантиком. Тягостью за весельем.
И еще. Это очень взрослая книга, хоть и написана от лица ребенка. Детскость в ней имитируется, но нотка тоски по прошедшему проскакивает то там, то тут, всплывают какие-то не на маленького читателя направленные повороты сюжета фоновые, табуированные для самых маленьких, коим, казалось бы, "Манюню" читать самая судьба, микросюжетики с намеками на секс и прочие немалышовые темы. И, если книга хороша, то хороша не для мальчиков и девочек, но для тетей и дядей, уже научившихся влюбляться в миф о собственном "благополучном" детстве так же, как Абгарян. На эту тоскующую целевую аудиторию и рассчитана книга. И тут выстрел в цель. У автора получилось заразить грустной радостью, что ты вышел из детства с улыбкой, но не сшрамом на душе.5109